О, я просто балдею от вас, мужчина регулярных прививок. Медсестра частенько почесывала себе подбородок. Это происходило в тех случаях, когда она принимала себя за врача; по правде сказать, в данном случае она могла бы вполне справиться с этой ролью. Тут она вплотную приближалась к кровати Гектора. И у нее была очень эротичная манера поглаживать белую простыню – ее ухоженные пальцы напоминали ноги на лестнице, они мерили шагами белизну.
Гектора выпустили в начале марта, хотя месяц не имел никакого значения, как, впрочем, и все остальное. Консьержка, возраста которой не мог бы определить уже никто, прикинулась обеспокоенной долгим отсутствием жильца. То самое, знаете ли, притворное беспокойство, какое было в ходу у консьержек в годы немецкой оккупации, да еще в сочетании с таким пронзительным голосом, который, раздайся он вблизи железной дороги, был способен пустить под откос вражеский эшелон.
– Месье Баланчи-и-и-ин, как я рада, что вы вернулись! А то уж я так беспоко-о-о-о-илась…
Гектор был неглуп: поскольку он отсутствовал несколько месяцев, она просто пыталась выклянчить рождественские чаевые за прошлый год. Не захотев воспользоваться лифтом – главным образом из страха наткнуться на кого-нибудь из соседей и оказаться вынужденным что-то о себе объяснять, он потащился вверх по лестнице. Его громкое дыхание было услышано, и соседи приникли к дверным «глазкам». На его пути открывались двери. И ведь было даже не воскресенье; решительно дом был изнурительно праздным. И непременно найдется какой-нибудь сосед-алкоголик, с которым У вас по жизни не больше точек пересечения, чем у двух параллельных прямых, и который ухитрится затащить вас к себе, исключительно для того, чтобы трижды спросить: «Ну, как дела?» и трижды услышать в ответ: «Ничего дела; у тебя-то как?» Невыносимая фамильярность; когда тебя выписывают из отделения для выздоравливающих, предпочтительнее жить в Швейцарии. Или, того лучше, быть одной из жен в гареме. Чтобы поскорее добраться до своей квартиры, Гектор сослался на боль в печени, и сосед, естественно, отреагировал: «Надеюсь, ты не привез из своих странствий какой-нибудь цирроз?» Гектор чуть растянул губы в улыбке и двинулся дальше. Наконец он отпер свою дверь и нажал на выключатель, чтобы стал свет. В квартире ничто, разумеется, не изменилось. Гектору тем не менее казалось, что прошло несколько жизней; он словно перевоплощался. Пыль следила за квартирой, покуда не заскучала настолько, что принялась размножаться.
Как это случалось ежевечерне, стемнело. Он сварил кофе, чтобы бессонница имела естественное объяснение. Сидя в кухне, он слушал, как коты пробираются по водосточным желобам, и не знал, что делать. Он подумал обо всех письмах, которых не получил. Взгляд его упал на маленькое зеркальце, купленное на барахолке; он отлично помнил эту барахолку, и воспоминание повергло его в трепет. Он словно вновь ощутил горячку того дня, когда купил это зеркальце, подобно тому, как чувствуешь запах человека, глядя на его фотографию. Об этом ни в коем случае не следовало думать, с этим покончено; он выздоровел. Он больше никогда не пойдет на барахолку покупать зеркальце. Он поглядел на свое отражение. Собственное лицо после полугодового выздоравливания показалось ему изменившимся. Впервые в жизни будущее представилось ему надежным; разумеется, он ошибался. Однако никто здесь не собирался – пока – разрушать его иллюзии. И прежде чем двигаться вперед, навстречу временам грядущим, можно задержаться на времени прошедшем, причем весьма и весьма несовершенном.
II
Гектор только что пережил величайшее мгновение своей жизни: именно тогда, когда он менее всего мог этого ожидать, он наткнулся на бейдж «НИКСОН ЛУЧШЕ ВСЕХ!», выпущенный к предвыборной кампании Республиканской партии 1960 года. Тут следует отметить, что после Уотергейтского скандала бейджи избирательных кампаний, связанных с Никсоном, встречались довольно редко. Благородный нос Гектора едва заметно дрогнул, подобно тому, как вздрагивают веки отроковицы, чьи груди растут быстрее, чем следовало. Благодаря этой находке он мог рассчитывать на победу в национальном конкурсе на звание лучшего собирателя бейджей предвыборных кампаний. Это не слишком широко известный факт (и для нас истинное удовольствие поделиться своими познаниями), но действительно существуют конкурсы коллекционеров. Участники этих турниров в качестве оружия используют редкие почтовые марки и не менее редкие монеты, и происходит все это в атмосфере одновременно праздничной и пыльной. Гектор записался на конкурс в категории бейджей, бывшей в этом году в небывалой чести (по причине резкого умножения собирателей значков, которые самым плачевным образом ломали рынок, вследствие чего сторонники чистого искусства сосредоточились на бейджах). И надо было располагать весомыми основаниями, чтобы надеяться пройти хотя бы в четвертьфинал. Гектор не тревожился, сознавая собственное превосходство, и в уютном уголке памяти вновь и вновь переживал сладостный миг своей находки. Он шел, вытянув руки вперед, словно антенны, горячечным шагом, ибо коллекционер – это больной в непрерывном поиске исцеления. Вот уже два дня как он, словно одержимый, метался в абстинентной тоске по бейджу; вот уже полгода как он начал коллекционировать бейджи, и это были полгода безумной страсти, полгода, в течение которых сама его жизнь была не чем иным, как бейджем.
Следует неизменно опасаться шведов, которые не блондины. Гектор был невозмутим, зная, что может в любой момент извлечь из ножен бейдж «НИКСОН ЛУЧШЕ ВСЕХ!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40