— На кой черт им это надо? Чтобы какая-то девчонка… Ты будешь говорить или нет?Она на мгновение, сосредоточиваясь и приводя в порядок чувства, закрыла глаза. Когда она их открыла, я был совершенно ошеломлен. Рядом со мной сидела не юная девушка, а взрослый, умудренный жизнью человек. Лицо ее было одухотворено великой, благородной идеей. Я, человек по природе своей насмешливый, сразу напрягся, выпрямился, проникся пафосом минуты.— Вы совсем не похожи на Ремилардов, дядя Роги, — начала она. — У вас нет ни личных амбиций, ни шокирующей семейной спеси. Вы знаете свои оперантские возможности, и их скудость не отравляет вам жизнь. Вы не нуждаетесь в безусловном утверждении своего «я». Вы просто живете… Свободно и по душевной склонности общаетесь с людьми — они тем же платят вам… Дружбой, искренностью… У вас доброе сердце, и, несмотря на некоторое старческое занудство, вы приняли во мне участие. Мне тогда было очень трудно, дядя Роги… Теперь я открою вам величайший секрет, составляющий цель моей жизни.Опешивший от предыдущих слов — каково слышать их из уст этакой малявки! — я только было собрался поклониться ей в пояс, однако последние фразы смутили меня. Не такой уж я циник и насмешник… Всякая ирония растаяла без следа. Для нее это было очень важно… Когда она продолжила рассказ, я вообще прикусил язык.— Давайте-ка я расскажу, как погибла моя мама…Я тихо ответил:— Хорошо, Доротея. Если ты считаешь, что это необходимо…Она все рассказала мне — о нападении Гидры, о Фурии. Выложила все подробности, детали, косвенные обстоятельства, зафиксированные в деле, заведенном в Галактическом Магистрате (Бог знает, как она их добыла). Причем показала мне саму сцену убийства — все-все, по кадрам. Меня едва не стошнило от отвращения. Доротея держалась молодцом — говорила спокойно, ровным голосом, последовательно. Когда пересыхало в горле, прикладывалась к баклажке с сидром. Она поведала мне о настойчивых притязаниях Джека, о явлении во сне умершей матери — о том, что с той поры эти сны регулярно повторяются. Фурия, по мнению девушки, по-прежнему верит, что сможет переманить ее на свою сторону.Когда она закончила, я пошевелиться не мог от ужаса — все мы, оказывается, ходим по лезвию бритвы. Топор уже занесен над нашими головами, и если маленькая девчушка храбро встретила опасность, то мы все — все Ремиларды — до сих пор слепы и глухи. Живем подобно страусам, спрятав головы в песок. Сначала я слова вымолвить не мог, ушел под защиту мощного ментального экрана — такого я еще ни разу в жизни не выстраивал. Более всего в тот момент мне хотелось обвинить ее во лжи, не слышать, зарыться в землю. Я пишу откровенно — скрывать мне нечего, годы не те. Я всеми силами отпихивался от истины, а она жгла все сильней и сильней. Бедная Доротея — я бы мог многое добавить к ее рассказу, но я всегда гнал от себя подобные мысли. Теперь отступать было некуда — она загнала меня в угол, и я снял защитный экран. Самое страшное заключалось в выводах — невысказанных, но ясных и определенных. Я не говорю о других — моя собственная, уж не знаю какая, безалаберная, достойная, пропитанная алкоголем и заботами о других, жизнь висела на волоске. Подобные факты признавать трудно, но момент истины когда-нибудь да наступает. И не в том дело, что Фурия собиралась разрушить Галактическое Содружество и сжечь наиболее развитые миры во Млечном Пути… Хотя, конечно, и это ужасало… Нет, самое страшное было в том, что, по-видимому, Фурия делала ставку не только на Гидру. Она вербовала новых рекрутов! В этом смысле я представлял для нее реальную угрозу. Я слишком много знал.Что оставалось делать — я отхлебнул сидра, унял дрожь и спросил:— Почему ты боишься, как бы Марк и Джек не обнаружили, что ты просвечиваешь Ремилардов? По-твоему, один из них Фурия?— Они — единственные Ремиларды, до которых я не могу добраться. И сил у них достаточно, чтобы воплотиться во что угодно — в погибшую мать, в святого, в посланца дьявола…— Прости, Доротея, но ты выбрала неверный путь. Я больше других Ремилардов знаю об этой пакости. Присутствовал при ее рождении. Джека и в помине не было, когда она появилась на свет. Он родился двенадцатью годами позже.Я тоже выложил все, что знал о бдении и молениях возле постели умирающего Виктора. Рассказал о собственных встречах с Гидрой, о ее попытке расправиться с Марком и младенцем Джеком. Открыл ей, что вся семья пришла к выводу — и он представляется справедливым, — что Фурия не более чем второе болезненное «я» неизвестного члена семьи.— Тебе, должно быть, удалось многих просветить. Как ты считаешь, эта точка зрения верна?— Да.— Почему ты так считаешь?— Я никогда не верила, что Фурия многолика. Она может принять любой образ, но подобная философия, подобное поведение могут принадлежать только сознательной единице, провозгласившей себя абсолютом, возведшей себя в невообразимую степень гордыни. Подобное существо не может сложиться как результат метаобъединения, как некое плюралистическое сообщество. Нет, это бунт и страх одиночки, поэтому она выискивает не союзников, а исполнителей. Свихнувшихся зомби… Черт побери, дядюшка, твои сведения ломают всю картину!— Как это?— Возможно, Джек действительно не имеет к этой мрази никакого отношения.— Конечно нет!— Но он же пытался использовать силу, чтобы проникнуть в мое сознание!! Как раз тогда, когда я старалась любым способом скрыть свои способности. Я хотела жить с отцом на ферме. Мне там нравилось! И вдруг голос через межзвездное пространство: давай-ка поболтаем от нечего делать! Ну, не глуп ли он после этого!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185