Поэтому я сказал дяде, что последую его совету, воспользуюсь предложением.
– Буду работать над романом и одновременно лечиться, – добавил я. – Киснуть в ванне полезно для здоровья.
Чтобы помочь мне добраться до Шарон-Спрингс, он пошел в свой кабинет в подвале – помещение вроде бункера, с бойлером, которого я всегда опасался, поскольку он стоял в кабинете, где хранились многочисленные боеприпасы, – и принес карту. Мы вместе ее изучали за кухонным столом, прижавшись друг к другу так тесно, что вторичные запахи детской присыпки стали всеподавляющими, но я выжил, дыша ртом, как спецназовец. Дядя указал мне дорогу, прикинув, что я буду в Шарон-Спрингс через четыре часа, если не нарушу скоростные ограничения. Весьма настойчиво просил держаться на почтительном расстоянии от полиции, но я не обиделся. Все было прощено и забыто.
– Огромное спасибо, дядя Ирвин. Шарон-Спрингс выглядит идеально! – воскликнул я, и с тем мы на прощание пожали друг другу руки. – И спасибо за все, что вы для меня сделали, с необычайной щедростью приютив не на один месяц.
Потом мы разжали руки, дядя по-настоящему мне улыбнулся, я забрал свои вещи, включая карту – его подарок.
Он проводил меня до дверей.
– Буду скучать по тебе, пока вновь не увижу.
– Я тоже, – сказал я.
Дядины глаза как-то сверкнули, и мне пришло в голову, что в последнем его замечании скрыт некий подвох, над которым я решил не раздумывать. Прошел через внутренний дворик, где совершал по утрам поклонение солнцу, и вдруг почувствовал слабость в ногах, холодный пот на лбу. Я боялся. Боялся уезжать. Но, подозревая, что дядя, возможно, стоит в дверях, наблюдая за мной, не мог позволить себе дрогнуть. Прошагал по-солдатски к подъездной дорожке, и, когда увидел Дживса, сидевшего на переднем сиденье «каприса», весь страх улетучился. Трудно бояться, вспомнив, что я не один.
Глава 5

Вперед, к свободе. Опасный договор с согражданами. Рассуждения о смерти. Рассуждения о «другой половине»
Мы мчались вперед молча, оба притихшие и торжественные в начале пути. Только не думайте, будто у нас было мрачное настроение – просто задумались, накапливая силы, затраченные на то, чтобы вырваться из Монклера на волю.
Ехать по хайвею в моем «каприсе» – просторном лимузине, хорошо изолированном от внешнего мира, – все равно что сидеть в гостиной для среднего класса, снабженной мотором и колесами.
День для езды в гостиной выдался идеальный, необычайно ясный в июльском свете середины лета – в атмосфере ни дымки, ни сырости. Простая палитра основных цветов – белое солнце, синее небо, черная, недавно залитая асфальтом дорога. Деревья вдоль шоссе, хоть и пропахшие автомобильными выхлопами, стояли зеленые, пышные, с гордостью демонстрируя свой хлорофилл.
Мы ехали по шоссе 287, направляясь на север к транзитной автостраде до штата Нью-Йорк. Движение было довольно плотное, я старался ловить взгляды коллег, молнией проносившихся мимо. Кто эти граждане? Куда так спешат? Когда я от них оторвался? Они были трагически погружены в себя, преисполнены сознания своей значительности, со сморщенными, измученными лицами. Тут я вспомнил, что все выглядят точно так же. Я сам так выгляжу.
Потом задумался, стоит ли доверять сосредоточенным на самих себе согражданам из Нью-Джерси. Ехать вместе на скорости свыше шестидесяти миль в час – опасный общественный договор. Я чувствовал, что хорошо забронирован в своем «каприсе», но хрупкость жизни отчетливо ощущалась даже в прочном автомобиле, хотя непонятно, чего я забочусь о собственной жизни. По внутреннему убеждению я должен быть застрелен, знал это, всегда твердил, как мантру, что буду застрелен, но, если взглянуть на факты, у меня также силен инстинкт самосохранения – я действительно не хочу умирать, по крайней мере в болезненной автомобильной аварии. Во мне, как в большинстве людей, любопытно смешаны противоречивые побуждения: думаю, что должен быть наказан – застрелен, – но ненавижу боль; часто подумываю о самоубийстве, но боюсь смерти. Ну по крайней мере, все эти противоположные движущие силы удерживают меня в определенном равновесии.
В соответствии с моим взглядом на жизнь с середины дороги, мы с Дживсом держались средней полосы, окруженные антагонистами. Слева от меня разгонялся грузовик доисторических пропорций, справа медленно двигался нарколептический пожилой гражданин, сзади на хвосте сидел социопат, явный самоубийца, вдобавок нетерпеливый.
– Вы когда-нибудь думаете о смерти? – обратился я к Дживсу.
– Только в автомобиле, сэр, с незнакомым водителем, то есть с водителем, стиль вождения которого мне неизвестен.
– А мне вы доверяете, Дживс?
– Вы очень хороший водитель, сэр.
– А с другими, бесшабашно набравшими скорость, думаете: «Ну вот, тот самый случай»?
– Да, сэр. Часто думаю.
– И выходите из машины?
– Да, сэр.
– Я тоже, Дживс. Только мы с вами слишком учтивы. Сколько раз мне в Нью-Йорке не хватало мужества по просить таксиста – которому я платил за услуги! – сбавить скорость. Потом раздумывал над своей трусостью, рассуждая, что, если б он притормозил, судьба наша переменилась бы, произошла бы авария, которой мы избежали. Следите за ходом моей мысли, Дживс?
– Да, сэр.
– Впрочем, по-моему, в этом «каприсе» мы в полной безопасности, – объявил я с безрассудной дерзостью. – Сами можем разбить остальные машины, кроме грузовиков, и еще кучу тех, которые соберутся удрать, когда ситуация разгорячится, поэтому, думаю, с нами все будет в полном порядке.
– Очень хорошо, сэр.
– Хотя вести машину утомительно, поэтому давайте через час-другой сделаем перерыв, выпьем кофе с местными жителями, посмотрим, как живет другая половина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105