– Имея дело с автоответчиком, мы раскрываемся чуть больше, чем при разговоре с живым человеком. Когда дело доходит до того, чтобы оставить сообщение, множество парней вдруг говорят такие вещи, какие ни за что не сказали бы при личной встрече.
– Он звонил, чтобы спросить, как идут дела, – возразила я, – а вовсе не затем, чтобы выговориться.
Брат зажал микрофон трубки ладонью.
– Будь то дела или удовольствия, но это наилучший способ заставить человека выложить все, что у него на уме.
– Фрэнк Картье не показался мне человеком, которого так уж легко запугать. – Я ухватила очередной кусок пиццы и, усевшись на диван, скорчила гримасу – пусть наш домовладелец полюбуется. Да и что ему скрывать?
– Все разговоры насчет того, что он ждал большего от своих жильцов, – сказал Слим, – это дежурная фраза любого домовладельца, жаждущего утвердить свое превосходство. Но мы позволили ему выплеснуть все эти слова в никуда, и в конце концов выяснилось, что у нас не так уж плохо все получается.
– Ну, конечно, – кисло сказала я. – Просто великолепно.
– Ребята! – Павлов по-прежнему стоял с телефонной трубкой возле уха. – Можно немного потише?
– А теперь ты собираешься позвонить ему и рассказать, что за нами следят. По меньшей мере, можно было сэкономить на стоимости звонка.
– Мы еще дешево отделались, – сказал Слим. – В конце концов, знание – сила.
– Мистер Картье? – Пригнувшись к аппарату, Павлов отвернулся, явно сконфуженный моим присутствием. – Если вы меня слышите, поднимите, пожалуйста, трубку.
26
Я нехотя отщипывала от пиццы кусочек за кусочком, пока мой брат пересказывал проблему с вредителем, поселившимся в табло. Я все повторяла себе, что должна хоть что-нибудь съесть прямо сейчас, пока аппетит не покинул меня окончательно, но к тому времени, как в автоответчике Картье кончилась пленка, я была сыта по горло. Не пиццей, а злобой, которую вызвала во мне бормочущая исповедь Павлова. Мой брат чуть не поперхнулся собственным языком, прежде чем признал, что это он раструбил наш адрес всему виртуальному сообществу. Мы смотрели, как он кладет на место трубку. В долгой тишине, которая за этим последовала, я гадала, когда он снова решится посмотреть нам в глаза.
– Ты написал адрес на открытке? – переспросил Слим, не в силах уразуметь услышанное. – И поднес ее к объективу веб-камеры?
Павлов ткнул пальцем в табло.
– Говорю же, я принимал его за девицу легкого поведения. Я и в мыслях не держал, что это какой-то мужик, который развлекается, пудря мне мозги. Некоторые его реплики были пределом мечтаний, они обещали все что угодно, если только я открою, где мы находимся. Наверно, я блуждал в собственных фантазиях, да? Самостоятельный, независимый человек имеет полное право подыграть флиртующей даме.
– Скажи, пожалуйста, как консультант по любовным переживаниям подростков, – напомнила я Павлову о его ремесле, – сколько раз ты рекомендовал читателям не открывать свой адрес в Сети, пока они не будут абсолютно уверены, что сумеют справиться с возможными последствиями?
– Там журнальная колонка, Цис, а тут – реальный мир. Что мне было делать? Рассказать обо всем взрослым?
– Идиотский поступок, – сказал Слим. – Ты столько времени рассыпался в извинениях перед автоответчиком Картье, и знаешь что? Ты даже не упомянул, что твоя виртуальная неосторожность обернулась появлением очень даже реального психопата под нашими окнами.
– Неужели я забыл? – Похоже, теперь Павлов действительно растерялся. – Дьявол! Может, позвонить еще раз?
– Стой где стоишь! – Слим метнулся к телефону и, завладев трубкой, попятился прочь от Павлова, словно тот был похитителем младенцев. – Даже не вздумай попытаться отобрать ее у меня.
– По крайней мере, он во всем признался, – заключила я. – Если мы хотим разрешить создавшуюся проблему, надо действовать сообща. Пока мы не обретем твердую почву в смысле заработка, жить в этом доме бесплатно – замечательная возможность.
Я понимала, что говорю, как Слим, и обращалась к нему в первую очередь, но конфликт, назревший между нами троими после подписания договора с Картье, вселил в меня беспокойство и неуверенность.
– Мы просто обязаны быть начеку, научиться жить под наблюдением и разумно пользоваться «мертвыми зонами», раз уж нам известно, где пролегают границы. Даже под прицелом веб-камер, – закончила я, – мы всегда отыщем себе местечко.
Закончив тираду, я повернулась к Слиму в надежде, что тот сообразит, о чем я сейчас мечтаю, и займет пустующее место на диване рядом со мной, а не останется стоять там, вдалеке, у занавесок, куда он отправился опять. Этими беспрестанными вылазками к окну Слим почти довел меня до ручки.
– Если только это не привлечет к нам новых уродов, – неохотно сказал он.
– А парень, сдвинутый на рыболовных крючках, пусть держится подальше, – добавила я. – Меня пугают даже его татуировки.
– Все россказни про Кензо – не более чем миф, – вынес окончательный приговор Павлов. – Впредь постарайся контролировать снедающее тебя беспокойство.
– А ты постарайся держать язык за зубами! – рявкнул Слим, снова поворачиваясь к моему брату. – В следующий раз, когда зазвонит телефон, протяни трубку своей сестре, развернись на триста шестьдесят градусов и молча покинь комнату.
Похоже, Павлов был намерен защищаться, но донесшийся с улицы звук поднял его на ноги совсем по другой причине.
– Неужели уезжает? – спросил он, и тут зажигание со второй попытки заставило мотор заработать. Звук удаляющегося автомобиля частично рассеял также и висевшее в воздухе напряжение. Приподняв уголок портьеры, Слим доложил, что «тот парень в платьице» уехал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122