– Так нельзя поступать со мной, – донеслось до меня.
– Как поступать? – переспросила я, потихоньку заводясь. – Не пойму, в чем, собственно, дело? – Назревал скандал, и я чувствовала, что должна отстоять свою позицию.
– Возмутительно! – была его следующая реплика. – Это игра не по правилам.
– Я не могу постоянно извиняться, – ответила я. – и не собираюсь делать вид, будто храню невинность, чтобы ты и дальше мог трястись надо мною. Павлов, да я, наверное, занималась в своей жизни такими вещами, какие ты мог видеть только в Интернете!
Никакой реакции. Даже волоски на шее не встали дыбом. Поддавшись наитию, я выпалила:
– Однажды я делала это с двумя партнерами сразу. Что ты на это скажешь?
Это его уязвило; во всяком случае, мне так показалось. Павлов обернулся, бледный и напряженный, и лишь тогда я заметила письмо, зажатое в его руке.
– Что я должен сказать? – спросил он с отсутствующим видом, и тут я сообразила, что братец не слышал ни единого моего слова.
– Да так, – поспешно сказала я, – забудь, что я вообще открывала рот.
Павлов опять уставился на письмо.
– Как они могли так поступить со мной?
– Что случилось?
– Это уведомление от редактора. Мой гонорар сокращен вдвое.
– Вдвое? Ничего себе! Но почему он это сделал?
– Вынужден. Журнал сейчас обновляется, и расходы приходится урезать.
– Увольняйся, – посоветовала я. – Уйди оттуда с высоко поднятой головой.
– И куда же я пойду? В очередь за пособием?
– Будешь вести колонку в другом месте. Делов-то!
– Циско, я слишком стар.
– Да тебе же всего тридцать!
– И я даю советы девочкам, которые как минимум вдвое меня младше. Ни один другой журнал не захочет меня взять. Читателям стоит только бросить на меня взгляд, и они подумают: «Да ну на фиг, с тем же успехом спрошу у отца!»
– Ну что ты, – возразила я, но уже без прежней убежденности в голосе.
– Именно так. На этой работе надо гореть ярко, тихо истлеть не выйдет.
– Брось, Пав. Ты, наверное, все принимаешь слишком близко к сердцу?
Он протянул мне письмо с подколотым к бумаге макетом странички советов из следующего номера.
– Взгляни только на фотографию, – сказал он. – Естественно, когда я только начал, моя рожа публиковалась крупным планом, но каждый год делается новый снимок, и всякий раз я мельчаю в своей рамке. Все больше компьютерной ретуши. Я давным-давно перестал узнавать собственные зубы.
Вот это улыбка, тут он был прав.
– Что с того? – сказала я в надежде поднять Павлову настроение. – Оранжевая рубашка отлично смотрится на белом фоне.
– Это не довод, – возразил он. – Циско, мое лицо уже некуда дальше уменьшать. Ты что, не понимаешь, о чем я толкую? Они не могут скрыть того факта, что я старею. Еще один шаг назад, и я выйду из фотостудии на улицу.
В кухню проскользнул Слим. На мои плечи опустились две ладони, макушку прижало поцелуем. Я могла чувствовать себя принцессой.
– В чем дело?
– Павлову урезали зарплату.
– Вот бедняга! – посочувствовал Слим. – Не повезло парню!
– Да уж, но он не хочет увольняться.
– Куда же он пойдет, в его-то возрасте?
– Ох, только не начинай все заново, – вздохнула я. – Тридцать – еще не вечер для ведущего странички советов читателям.
– Еще какой вечер, для подросткового-то журнала, – простонал Павлов.
– А как насчет женских месячных? – спросил мой новый бойфренд. Насупясь, я обернулась за разъяснением. Прочистив горло, Слим попробовал построить фразу иначе: – Я имел в виду те ежемесячники, которые у нас издаются для дам.
Покачав головой, Павлов признался, что для них еще слишком молод.
– Чтобы устроиться работать в подобное издание, нужны благородная седина, нелепый галстук бабочкой и комплекция портового грузчика.
– Ушам своим не верю, – сказала я. – Ты слишком стар для одних читателей, но слишком молод для других.
– Пусть посидит пока в чистилище для журнальных советчиков: – Слим изучал фотографию моего брата. – И что же ты теперь будешь делать?
– Соглашусь с урезанной зарплатой. Постараюсь выкроить на оплату жилья.
– Предоставь это мне, – быстро сказал Слим. – Пусть оплата тебя не беспокоит. С деньгами, которые обещают мне дружки на бирже, я, наверное, в любое время смогу купить этот дом.
Мой брат кисло усмехнулся. Наверное, подумал: «Хорошо бы увидеть лицо Картье, когда Слим подкатит к нему с этаким предложением». Я легонько сжала брату локоть.
– Все будет хорошо. Я оплачу свою долю из временного заработка. Кроме того, я великолепно умею готовить из дешевых продуктов. Мы будем сыты, по крайней мере, до тех пор, пока нам не надоедят пироги с тунцом.
Вернув Павлову письмо с макетом, Слим тоже попытался поднять ему настроение.
– Я наговорил тебе всякой ерунды про рубашку. – Он бросил на друга взгляд исподлобья. – Я ошибался. Ты отлично здесь выглядишь.
Сверившись с фото, Павлов смял письмо в кулаке.
– Я похож здесь на фрукт, – выдавил он и тут же попросил позволения удалиться.
Мы молча смотрели, как он направляется к лестнице. И лишь после того как мой брат защелкнул за собой задвижку, Слим повернулся ко мне:
– Что ты ему тут наговорила?
– Когда?
– Про двух партнеров сразу, – осклабился он совсем по-волчьи.
– Ты подслушивал?
– Отнюдь нет. Дело в том, что молодые люди улавливают определенные фразы на расстоянии в тысячу шагов.
– Как это?
Слим пожал плечами.
– Врожденный интерес к чужой сексуальной жизни, наверное. Стоит девушке упомянуть, что она занималась этим с несколькими партнерами одновременно, и мы сразу вострим уши.
– К Павлову это не относится.
– Из всякого правила есть свои исключения. Ну, и как там все было?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122