В кабинете было жарко и душно, как в инкубаторе, и пахло тальком и грудным молоком.
– Мы вышли на финишную прямую, – торжественно объявила судья, как только увидела меня.
– Это хорошо, – сказала я, чтобы хоть как-то ответить. Я мечтала только о том, как бы поскорее покинуть это удушающее помещение, этот кабинет-инкубатор.
– Я должна извиниться за то, что вас привезли сюда так внезапно, без предупреждения, однако время поджимает, и ситуация складывается критическая.
– Да, хорошо.
– Буду говорить коротко и ясно: ваш муж – всего лишь верхушка айсберга. Один раскаявшийся преступник предоставил нам фотокопии чеков, ведомостей, которые должны были быть уничтожены, а также секретные документы. Этот человек работал бухгалтером в компаниях «Капитал» и «Белинда», двух подставных фирмах, в которые переводил похищенные деньги ваш муж. Однако, судя по всему, у них были проблемы. Бухгалтер говорит, что его обманули, не заплатили обещанного и теперь он боится за свою жизнь. Возможно, так оно и было. Но возможно и то, что бухгалтер хотел шантажировать своих коллег, но у него это не вышло. Однако мотивы нашего осведомителя нам сейчас безразличны. Для нас важна информация, которую он предоставил.
Судья помолчала немного, словно решая, вводить ли меня полностью в курс дела. Явно нервничая, она открыла и закрыла несколько папок, но не вынула из них ни единой бумажки.
– Согласно имеющимся у нас свидетельствам, вашего мужа не принуждали совершать хищения для «Оргульо обреро». Информация, которой мы располагаем, Не слишком точна, потому что бухгалтер, наш основной осведомитель, – настоящий мерзавец, он хочет попридержать карты в рукаве и лжет на каждом шагу. Но уже сейчас нет ни малейших сомнений в том, что речь идет о черной схеме, организованной для того, чтобы совершать хищения государственных средств, причем в огромных масштабах, через разные министерства. Ваш муж входил в эту мафию.
– Это еще надо доказать, – сказала я машинально, подчиняясь почти животному рефлексу: как бы то ни было, но Рамон – все еще часть меня самой. Но в глубине души у меня уже зарождалась уверенность, что судья Мартина говорит правду.
– Это я вам докажу, не беспокойтесь. Я вам сказала, что ваш муж входил в эту мафию, что у него есть связи в уголовном мире и в среде террористических организаций, таких, как «Оргульо обреро». Однако Рамон Ирунья играл лишь второстепенную роль – в это дело вовлечены самые высокие государственные чиновники. В настоящий момент мы имеем неопровержимые улики против нескольких генеральных директоров, трех государственных секретарей, двух военных и по крайней мере трех министров и бывших министров. В общем, коррупция, видимо, так распространена в государственном аппарате, что не знаешь, с кем разговариваешь. Например, инспектор Гарсия работает на мафию.
Это ловушка? Может быть, предоставляя мне информацию, судья Мартина просто завоевывает мое доверие, а сама хочет, чтобы я рассказала все, что знаю? Кусочек розовой плоти в колыбели расплакался. Судья протянула руку и весьма энергично покачала колыбель. Когда я впервые увидела судью Мартину, она производила впечатление женщины далеко не крупной, теперь же, без великолепного живота и без подушки на кресле, она казалась просто крошечной. Над письменным столом-развалюхой едва виднелась ее голова. Черт возьми, эта миниатюрная дама совсем не похожа на преступницу, подумала я. Впрочем, и на судью она не похожа, но вторую часть своих размышлений я предпочла отмести.
– Да, я знаю. Про Гарсию знаю. Мы видели, как он разговаривал с бандитом.
И тогда я в подробностях рассказала все, что с нами произошло. Мария Мартина делала заметки в своем блокноте, дрожа от возбуждения, как крыса при виде сыра.
– Прекрасно, – сказала она, выслушав меня. – Прекрасно. Все вроде бы сходится.
– Но я ничего не понимаю. По-вашему, получается, что моего мужа никто не похищал?
– Точно мы пока не знаем. Нам неизвестно, были ли у коррумпированных политиков трения с «Оргульо обреро», как неизвестно, действительно ли ваш муж перестал платить дань террористической группировке. Может быть, его похитили, а может быть, это просто дымовая завеса. В этом деле еще слишком много неопределенного. Настолько много, что было бы очень полезно, если бы вы встретились с этим Поставщиком Тыкв. То, что он скажет, вероятно, выведет нас на какой-то след.
– О чем вы? – перепугалась я. – Нет. Ни в коем случае. И не думайте. Я не собираюсь встречаться с этим типом. Я же вам говорила: меня хотели убить. Я уезжаю. Если бы ваши верзилы меня не остановили, мы бы уже находились в надежном укрытии.
Судья провела рукой по лицу. Она была похожа на усталую обезьянку.
– Мои верзилы… Эти ребята – из судебной полиции. Я сама их выбирала. Самые лучшие из всех, я вас уверяю. Только на них я и могу положиться. Есть еще и третий, но он сейчас проверяет одно донесение. Эти три молодых человека только что окончили академию, и они – моя единственная опора. Я совсем одна. Я даже не смогла взять отпуск после родов, потому что знаю – моим отсутствием воспользуются, и дело будет замято.
Она задумчиво помолчала. Потом решительно посмотрела мне в глаза.
– Не хочу вас обманывать. Все это действительно опасно. Даже очень опасно. И все же я думаю, что было бы очень полезно, если бы вы согласились на эту встречу, которую вам обещал ваш посредник, на встречу с Лучшим Поставщиком Тыкв. Я прошу вас только об одном: не уезжайте из Мадрида, пока не поговорите с ним и не расскажете мне все, а потом исчезайте, если хотите.
Ответственность меня душила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110