– задавал он мне, к примеру, такой вопрос.
Конечно нет, я этого не знала и предполагаю, что подобного рода информация не внесла ничего нового в мою жизнь. Адриан был упрям и резок. Его лицо, в котором проглядывало что-то кошачье, небольшая голова не соответствовали крупному, широкому в кости телу с мускулистыми руками и ляжками. Раньше мне всегда нравились мужчины сухощавые, с маленькой задницей, не слишком сильные, худые, а теперь, как ни странно, меня явно интересовал этот ребенок с телом мужчины. А он действительно был ребенок, мне в сыновья годился. Что он мне и сообщил с наивным коварством:
– Значит, тебе сорок один? Вот потеха. Моей матери только что исполнилось сорок два.
Мне-то уж совсем не было смешно. Я и так понимала, что влечение, которое я испытывала к этому парню, было и нелепым, и страшноватым. Я вовсе не придерживаюсь строгих взглядов. В молодости у меня были любовники и старше, и моложе меня. Но Адриан… разница в двадцать лет. У меня есть седые волосы, я втираю лифтинг-кремы в грудь, у меня целлюлит на бедрах, по вечерам, запершись в ванной, я снимаю и чищу проклятые зубные протезы. К этому есть что добавить: предательские пятнышки на тыльной стороне ладони, отвисшая кожа на руках возле подмышек, кошмарные морщины на лице, опустившиеся, вялые щеки. В общем, думала, кокетничать с таким мальчишкой, как Адриан, мне не пристало.
Положение для меня сложилось отчаянное. Однажды я случайно – или не совсем случайно – во время разговора прикоснулась к его груди, кончики моих пальцев ощутили упругую и нежную кожу под тончайшей тканью рубашки, и у меня волосы встали дыбом. И когда он случайно – или не совсем случайно – прикасался ко мне, например, когда пропускал меня вперед в дверях и задевал мою спину, между нами можно было зажигать спички. Однако мы оба вели себя очень сдержанно, к тому же с полной откровенностью открыли свои карты, и потому он с удовольствием рассказывал мне о своей матери и девушках, которые ему нравились в то или иное время, а я давала ему советы, ласково упрекала, словно он был мне сыном. Но сыном он мне не был, потому что у меня вообще нет детей. И если те женщины, что родили сыновей, внутренним зрением, вспоминая, видят дитя, присыпанную тальком попку, бултыханье в ванночке и подгузники (матери, в лоне которых произошло чудо создания мужского тела, способны вообразить мужчину младенцем), то я видела только мужскую плоть, сильную и возбуждающую, видела другого, загадочным образом меня дополняющего.
К этому надо прибавить, что Адриан был непредсказуемым и малость чокнутым. Его посещали видения, предчувствия и странные фантазии. Однажды, когда мы еще только познакомились, он пришел ко мне завтракать, вместе с Феликсом, мы втроем сидели за кухонным столом и ели тосты, и вдруг Адриан заговорил:
– Я хочу рассказать вам кое-что. Как-то два альпиниста поднимались на некую вершину в Альпах…
– Это анекдот?
– Нет, не анекдот. Значит, два альпиниста поднимались на вершину в Альпах, и вдруг сошла снежная лавина, и открылся ледник. Оказалось, что во льду под снегом лежали два голых тела, мужчины и женщины. Пораженные альпинисты разбили лед и вытащили тела. Они их внимательно рассмотрели, и вдруг один из альпинистов пришел в большое возбуждение и сказал: «Это Адам и Ева! Мы нашли тела первых людей на земле!» Почему?
– Что «почему»?
– Почему он был так уверен, что это тела Адама и Евы?
Я пожала плечами.
– Понятия не имею. Так почему?
– И я не знаю. Иногда мне снятся такого рода головоломки, загадки. И начинают преследовать, как навязчивая мысль, порой часами, а бывает, целыми днями, пока я не найду решение. Про Адама и Еву мне приснилось сегодня ночью.
Адриан не был гением, но обладал особым очарованием. Понятно, что красивые мужчины и женщины в большинстве своем представляются людьми особенными, тогда как некрасивым приходится лезть из кожи вон, чтобы продемонстрировать собственные достоинства. Мы почему-то думаем, что красота не ограничивается одной внешней стороной, что ей свойственны и духовные добродетели. И потому про красавца мы обычно не говорим: как он красив! а восхищаемся как раз иными его свойствами: как он умен, как элегантен, как хорошо одевается, как выдержан, как обаятелен, как добр… Потом вполне может оказаться, что он серийный убийца, вроде того типа из Милуоки, который расчленил два десятка подростков; но какое ангельское у него было лицо, какие невинные голубые глаза и губы, словно созданные, чтобы целовать младенцев. Сколько женщин, верно, вздыхало по нему, сколько соседок мечтало о нем, как о чувствительнейшем и нежнейшем из мужчин, в то время как он свежевал детишек у себя в подвале.
Боюсь, что из-за Адриана со мной происходило нечто подобное. Более того, красота его настолько ослепила меня, что я, очевидно, слишком быстро прониклась к нему полным доверием. Я не могла отделаться от воспоминания о том, как он, задыхаясь, бежал с чемоданом к выходу из магазина. На самом-то деле я ничего об этом Адриане не знала. Он явился невесть откуда ровно неделю назад. Откуда мне знать, а вдруг он наркоман или вор? Или даже, думала я теперь, он мог быть связан с этой организацией – «Оргульо обреро». Ведь он возник в моей жизни уже после похищения Рамона. Феликс по крайней мере всегда был моим соседом, я с ним не общалась, но хоть в лицо знала. Но Адриан поселился на верхнем этаже всего за месяц – вот совпадение! – до исчезновения моего мужа. А террористические группы всегда имеют сочувствующих среди мирных людей, да и боевики не живут под легальным прикрытием.
Эти мысли настолько одолевали меня, что после неудачной вылазки в супермаркет я заговорила об Адриане с Феликсом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110