Ее усилия были вознаграждены самым неожиданным образом: ее книжки про Гусенка и Утенка, самых знаменитых героев этой писательницы, стали иметь огромный успех у читателей, число продаваемых экземпляров резко выросло».
И, честное слово, мне это безразлично. Наплевать мне на то, что идиотка Франсиска Одон и ее дебильные персонажи пользуются плодами моей внезапной популярности. Разумеется, мне бы не помешали лишние деньги, но я так ненавижу свою курочку-недурочку, что ничем не хочу быть ей обязанной. Я устроилась на работу в детский сад. Да, я теперь работаю в детском саду, потому что теперь дети меня не так уж и бесят, они кажутся мне ужасными всего лишь половину времени. В детском саду я занята только по утрам, и того, что я зарабатываю, хотя это и очень немного, мне хватает, зато по вечерам я могу писать. И больше я никогда не буду писать для детей, отныне я пишу только для взрослых. Живя, чему-то учишься, это правда, хотя порой в это очень трудно поверить. Ты развиваешься, становишься мудрее, взрослеешь. Доказательство тому – эта книга. Благодаря всему, что я пережила и о чем рассказала, я сумела создать этот роман.
И, поскольку это история со счастливым концом, должна уведомить вас, что в связи с отсутствием Рамона собаке Фоке жить стало лучше, она облюбовала бывшее кресло моего мужа и наслаждается спокойной старостью, возлежа на подушках, как королева. Бывший Каннибал получил главную роль деда в телесериале и теперь совершенно счастлив, поскольку полагает, что, перед тем как подохнуть (его выражение), он добьется успеха, который всю жизнь ускользал от него (надо не забыть и как-нибудь спросить Феликса, не мой ли отец набросился тогда на Серебряные Ручки перед театром «Барселона»).
Наверное, я стала совсем взрослой: мне кажется, что я примирилась с жизнью, даже с темной ее стороной. Ее остаток пролетит словно один день, я умру, пройдет четыреста лет, а потом еще сорок тысяч лет, но ничто не пробудит меня от долгого, как у динозавров, сна. В общем, сегодня я уверена, что понимаю этот мир. Завтра я перестану его понимать, но сегодня мне кажется, что я проникла в его тайну. Мысленным взором я вижу, как плыву во времени и пространстве по маршруту, намеченному на невидимой карте жизни. Дни будут идти за днями, я, возможно, стану старухой в инвалидном кресле, из тех, что летают сверхзвуковыми самолетами по всему миру. Сейчас мне представляется, что я стану той старухой, которую видела когда-то в лифте аэропорта, той беззубой старухой, которая сказала мне: «Пользуйся жизнью, пока можешь». Вот именно, я попытаюсь пользоваться жизнью. Несмотря на потери, предательство, приступы ночных страхов и ужас перед будущим. Ведь, как говорит Феликс, красота есть всегда. Чем мы, в конце концов, хуже пингвинов?…
От автора
Хочу назвать основные источники, на которые я опиралась при описании событий, составляющих исторический фон этого романа: замечательную статью Марсело Мендосы-Прадо о пребывании Дуррути в Америке, опубликованную в газете «Паис» от 27 ноября 1994 года; превосходную книгу Ханса Магнуса Энценсбергера «Короткое лето анархии»; двухтомное издание «Анархисты», выпущенное Ирвингом Луи Горовицем, и трехтомную «Историю антифранкизма» Фернандо Хауреги и Педро Веги, а также «Испанию XX века» Туньона де Лара, «Дуррути» Абеля Паса, «Анархизм и революция в сельском обществе Арагона» Хулиана Касановы и «Историю Испании» Тамамеса.
В добавление скажу о том, что представляется мне вполне очевидной и естественной вещью: хотя исторические факты, приведенные в книге, в основе своей достоверны, я позволила себе несколько разбавить их собственной фантазией. Так, один из каталонских лидеров Национальной конфедерации труда действительно являлся полицейским осведомителем, а когда это вскрылось, он был застрелен двумя анархистскими боевиками, специально присланными из Франции; однако сцена его убийства от начала до конца вымышлена, к тому же я изменила имена всех троих участников этого эпизода, дабы не задеть чувства их родственников, если таковые существуют.
Правда и то, что знаменитый Хосе Сабатер погиб в ноябре 1949 года в перестрелке с полицией, но вот несчастный Жерминаль, выдавший подпольщиков, – целиком и полностью плод моего воображения. Для меня очень важно подчеркнуть это, ибо действительность – весьма капризная штука, она любит рядиться в одежды вымысла, и в худшем случае это может привести к тому, что где-нибудь вдруг на самом деле всплывет некий Жерминаль (в высшей степени анархистское имечко), чьи потомки сочтут своим долгом вступиться за доброе имя деда. Жизнь, как сказал бы Адриан, один из героев этой книги, полна удивительных совпадений.
Но если некоторых персонажей из мира анархистов я благоразумно вывела под вымышленными именами, то с персонажами из мира корриды дело обстоит как раз наоборот: и Креспито, и Теофило Идальго, и Примитиво Руис существовали в действительности. Я сознательно оставила им подлинные имена, чтобы вырвать их из черной пучины забвения и смерти, отдать скромную дань этим героическим людям, прожившим ужасную жизнь.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110