– Просто послушай меня, ладно? Я люблю тебя, но мне не нравится твой образ жизни. И мне нужно знать, что так не будет продолжаться вечно, но я не уверен, что ты можешь это гарантировать. Думаю, тебя все устраивает – вот в чем проблема.
Но я зациклилась на первой части монолога:
– Ты меня любишь?
Теперь улыбка стала настоящей и теплой.
– Да, я тебя люблю.
– Ой. – Я прекратила вырывать руку. Как мило. Может, я слишком романтична, особенно для человека моей профессии, но это действительно мило.
Бенджамен не закончил:
– Но я не вижу нашего будущего…
Я замялась, а потом посмотрела на него:
– Ты правда меня любишь?
Я уже знала ответ, но хотела услышать волшебные слова снова и снова, если понадобится.
Казалось, Бенджамен растерялся.
– Ну конечно, я тебя люблю, Эбби.
Какое-то время мы не двигались, замерли на близком расстоянии, чувствуя дыхание друг друга. От Бенджамена пахло тостами и кофе, и этот запах показался мне ужасно приятным.
– Согласна, – тихо сказала я.
– На что?
– На все, что ты хочешь. – Потом задумалась и уточнила: – А чего именно ты хочешь? – И улыбнулась, увидев, как смешно выглядит вся ситуация со стороны.
Бенджамен тоже улыбнулся в ответ. Напряжение между нами заметно уменьшилось.
– Ну, у меня тут случайно целый список завалялся…
Я в шутку шлепнула его.
– Обойдемся без списка. Так чего ты хочешь?
Бенджамен сел на свое место. Ему явно нравилось играть со мной.
– Мира во всем мире. Билеты на все матчи нашей бейсбольной команды до конца дней моих, а еще лучше до того момента, когда они наконец завоюют этот гребаный титул чемпионов.
– Ага, я так и знала, что ты к Бостону всей душой прикипел.
– Ну… – Бенджамен снова дотронулся до моей руки, погладил ее, а потом резко перевел взгляд на меня и тихо сказал: – Я хочу быть самым важным человеком в твоей жизни.
– Уже. – Раньше я не знала об этом, но сейчас говорила правду.
– Хочу, чтобы мы жили вместе. И не просто переехали в твой дом, а нашли наш собственный. Что-то, что было бы наше.
Мне нравилась квартира в Бэй-Виллидж, нравился небесно-голубой цвет, неоштукатуренные стены и ванная размерами с большую спальню. Я сделала глубокий вдох и сказала:
– Хорошо.
– Я хочу, чтобы мы были вместе. И строили вместе планы на будущее. Чтобы мы были парой.
– Ладно.
– Да? Ты серьезно?
Я улыбнулась:
– Серьезно.
– Ну, хорошо.
Да, признание в любви вышло не совсем как в пьесе Шекспира, не самое страстное и решительное, но оно определенно перевернуло весь мой мир. Через неделю мы начали искать новое жилье, а через месяц нашли. Домик в Чарлстоне, только что отремонтированный, на тихой вымощенной булыжником улочке. Он располагался неподалеку от «Оливс», возможно, лучшего бостонского ресторана, по крайней мере так я говорила всем знакомым, задававшим вопросы о переезде. Словно мне нужно было убедить их, что я не лишаюсь статуса крутой, даже уехав из Бэй-Виллидж. Но, по правде говоря, я старалась убедить в первую очередь себя, и это было не так уж сложно. Постепенно крутость теряла для меня значение.
Думаю, этот процесс начался, когда Джаннетт ушла из «Аванти». Не могу сказать, что ее решение как-то кардинально повлияло на мою жизнь, но каким-то образом напомнило мне, что другие двигаются наверх, пока я топчусь на месте. Джаннет перестала работать проституткой и преподавать, посвятив все свое время написанию книг, и вышла замуж за парня, никак не связанного с нашим миром. Судя по голосу, она была счастлива, по-настоящему счастлива, в ее голосе сквозила легкость, которой я никогда раньше не слышала. Джаннетт перестали мучить мигрени. Она смеялась еще чаще, чем раньше, и мне тоже этого хотелось.
Мама была поражена до глубины души.
– Чарлстаун? – переспросила она, и я не могла не заметить, как до смешного это название похоже на Чарлстон, название моего родного города.
– Стараюсь соответствовать тебе, – весело заметила я и пошла покупать занавески.
Мы наняли машину с грузчиками, которые приехали и загрузили все мои вещи из квартиры на Бэй-Виллидж. И я видела, как соседи снизу выглядывают из окон, пока мою мебель провозят мимо их двери. Забавно, я прожила здесь несколько лет, и, как это часто бывает в больших городах, встречаясь с соседями, обменивалась лишь парой слов. Хотя, возможно, мне просто не хотелось.
Я села на широкую каменную ступеньку, прислонилась к кованым перилам и поняла – я не имею ни малейшего представления, что обо мне думали мои соседи. Часто… нет, если честно, большую часть времени я была так поглощена собой, что плевать хотела на их мнение. Возможно, пришло время измениться.
Итак, я купила занавески, и мы с Бенджаменом разделили обязанности. Нет, никакой работы по дому, я не собиралась до такой степени одомашниваться. Для этого есть специальные конторы. Роберт подарил мне на новоселье кулинарную книгу, на которую я первые две недели посматривала с неодобрением, а на третьей неделе наконец с сомнением открыла. Возможно, мне стоило бы попробовать что-то приготовить, подумала я. Вот бы Бенджамен удивился. А уж я бы как удивилась.
Я больше не работала в спальне – просто глобальное изменение. В новом доме на первом этаже имелась коморка, которую я с радостью переоборудовала под свой кабинет, поставив туда футон, телевизор и полки, заполненные (правильнее сказать ломившиеся) книгами, которые все эти годы хранились в коробках на чердаке маминого дома на Саут-Бэттери-стрит. Впервые я смогла собрать любимые книжки в одном месте, и теперь у меня голова кружилась от восторга, я чувствовала, что окружена друзьями: Фланнери О'Коннор, Энн Тайлер, Эрнест Гэйнс, Гейл Годвин, Пэт Кон-рой, Уокер Перси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64