Ты – моя жизнь, Джон. Ты – весь мой мир.
Вечером они накрыли стол на палубе и прекрасно поужинали. Были рыба, хлеб из теста, замешанного на морской воде, печеная картошка и фруктовый салат. Они разрезали пирог, который прошлой ночью испек Джон. Океан словно замер, а абсолютная тишина, окружавшая их, навевала умиротворение.
Джон смахнул крошки пирога с губ.
– Я сверил наш курс, сегодня мы прошли всего тридцать миль. При такой скорости мой зад быстро сравняется по колеру со всем телом, – усмехнулся он и положил кусочек пирога прямо в рот Кенде. – Но если от солнца пострадает мое мужское достоинство, я сделаю то, что и подобает делать любому порядочному мужу, – обвиню в этом тебя и подам в суд.
– Ничего, не обгоришь, – успокоила его Кенда.
Джон рассмеялся.
– А ты знаешь, моя дорогая, что из тебя вышел бы азартный игрок в покер? Ты уверенно рассуждаешь о вещах, в которых я гораздо более осведомлен и в которых сама ты совершенно ничего не смыслишь. Разве ты не заметила, что наше строение кое-чем отличается от вашего?
– Заметила! – съехидничала она в ответ, – у тебя, например, маленькие груди.
Кенда никогда в жизни не чувствовала себя в большей безопасности, чем той ночью, лежа в объятиях Джона. Она потеснее прижалась к нему, слыша, как бьется его сердце, и заснула с этим божественным чувством полной защищенности.
Когда она проснулась утром, Джон сидел на полу рядом с кроватью и смотрел на нее. Заметив, что она открыла глаза, он улыбнулся.
Кенда протянула ему руку.
Он сжал ее ладонь, поднялся с пола, лег рядом с ней, привлекая ее все ближе и ближе к себе.
Она с неистовым желанием ответила на его прикосновение, страстно отвечая на его поцелуи, лаская его тело, пока наконец не оказалась на спине и он не распростерся на ней. Все было тихо и прекрасно, и в самой высшей точке страсти он прошептал ей в ухо:
– С добрым утром, милая…
12
В течение десяти дней после свадьбы "Бьюти" плыла по спокойному океану, но затем он опять взволновался, и плавание вернулось в свое привычное русло: крутые гребни волн, брызги соленой воды на палубу и в лицо… Кенда больше не боялась конца путешествия – ведь уже не будет прощания с Джоном и безбрежного океана между Лос-Анджелесом и Гонолулу, разделяющего их… Будущее представлялось таким захватывающе прекрасным и счастливым, что она с радостью ждала возвращения на материк. Совсем недавно она и подумать не смела, что покинет яхту уже в качестве жены Джона Тэйлора!
За восхитительные дни, прошедшие со времени их свадьбы с Джоном, она узнала и другую сторону его натуры, которую он раньше тщательно скрывал "от нее. Из их разговоров она узнала, насколько сведущим он был в мире строительного бизнеса. Казалось, он знал вообще все об архитектуре и строительстве! Джон был, наконец, просто очень культурным человеком, имел большие познания и в других областях: в искусстве, музыке, литературе; любил театр. Он был несомненно счастлив обсуждать с ней свои увлечения и занятия, она это видела.
Потом наступало время, когда супружеское общение переходило на другой язык – становилось диалогом тел, переносящим их в мир страсти, возвращаясь из которого, они, обессиленные, успокоенные, лежали, тесно прижавшись друг к другу, и засыпали. Она обожала его, знала, что и он любит ее, и это взаимное чувство было самым прекрасным из всего, что только она могла себе представить, мечтая о будущем.
Каждый вечер после ужина при свете фонаря, иногда за чашкой кофе, они долго и задушевно беседовали, много и беспричинно смеялись… Кенде нравилось сидеть прижавшись к мужу, когда свежий ветерок ласкал ее лицо. Иногда после того, как Джон уже засыпал, она долго лежала с открытыми глазами на узкой койке и заново переживала каждый момент прошедшего дня, каждое слово, каждую мимолетную улыбку, каждую шутку Джона…
В полдень на четырнадцатый день своего пребывания в роли миссис Тэйлор Кенда спросила:
– Ты все еще думаешь оставаться на атолле Кирибати несколько дней, Джон? Если карты и компас верны, то мы прибудем в Фаннинг где-то через день.
Джон кивнул.
– Я думаю, что несколько дней, проведенных на суше, принесут нам пользу. В Фаннинге у меня есть друзья. – Его глаза пристально вглядывались в небо. – Я, правда, волнуюсь за погоду. Какой еще сюрприз готовит нам океан? Горизонт выглядит странно, но может быть, мы уже достигнем земли, опередим-таки нечто, вызревающее в атмосфере, как ты считаешь?
Кенда попыталась улыбнуться, но у нее ничего не получилось.
– Уж не думаешь ли ты, что я смогу пережить еще один шторм вроде последнего? – Она вся задрожала от этой ужасной мысли, она не могла даже вообразить этого.
Джон вопросительно посмотрел на нее.
– Кенда, скорее всего это не шторм надвигается. Может, будет дождь или туман. Я недавно слушал радио, и метеостанция с острова Рождества не передавала серьезных предупреждений. Кроме того, я не хочу, чтобы ты испугалась только из-за одного неудачного опыта.
– А тебя разве ничто не пугает, Джон?
– Что ты имеешь в виду? – Его глаза становились все темнее по мере того, как опускались сумерки. – Ты хочешь, чтобы я сказал тебе что-то?
– Да. Вот чего, например, ты боишься?
– Хорошо, моя леди. Я скажу, чего боюсь. – Говоря это, он держал сачок для рыб на уровне глаз, внимательно осматривая его, затем положил туда приманку и опустил за борт. – Меня пугает Гонолулу. Мысль о том, что рано или поздно мне придется разделить тебя с кем-то, изводит меня.
– Но почему же? – Кенда не могла скрыть удивления.
Джон кротко улыбнулся.
– Я даже не ожидал, что ты не поймешь, в чем дело.
– Так скажи, что тебя беспокоит!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44