Я считаю, любовная составляющая имела бы право на отражение в нашем кино, если бы у нас было время на перепроверку фактов и переписку сценария. Но, увы, это невозможно. Сроки стоят очень жесткие. Придется придерживаться первоначального плана, – констатировала Поллианна и с сожалением добавила: – Хотя я бы с удовольствием вплела в канву рассказа романтическую историю. Наш фильм бы от этого только выиграл… Я всегда восхищалась смелостью и азартом прапрабабушки, с юности была наслышана о ее отваге. Но до сегодняшнего дня я никогда даже не задумывалась о том, что за всеми ее поступками стояло великое чувство, непростая история взаимоотношений. Элизабет всю жизнь бросала вызов условностям. И я приучила себя думать, что из каждой битвы она выходила победительницей. А теперь я понимаю, что очень многого в самых главных жизненных вопросах она преодолеть не могла.
– Тебя это разочаровывает? – спросил Рашид.
– Нет, нисколько. Даже наоборот, вдохновляет, – отозвалась девушка.
– На что же, если не секрет? – поинтересовался собеседник.
– На поиск истины, – пошутила Полли. – Но я прекрасно понимаю, что очень условно иду по следам прапрабабушки, постольку мы с ней совсем не похожи. У меня нет ее отваги. Ее страстности во мне тоже нет. Я привязана к привычным вещам, местам, людям. Я никогда не стану высаживать розы в чужих краях, поскольку меня всегда будет тянуть на родину.
– Ой, не зарекайся, – вклинилась в их диалог принцесса. – Ты просто никогда не влюблялась. И, верно, не знаешь, как это чувство может посмеяться над человеком, в один момент перевернув все его привычные представления, – гипотетически рассудила она.
– Но я бы ни при каких обстоятельствах не бросила свое дитя! – убежденно проговорила Поллианна.
– И это правильно, – поддержал ее принц. – У человека обязательно должно быть что-то незыблемое, то, что не зависит от погоды, капризов моды и колебаний курса валют. Для кого-то это родительский долг, для кого-то долг перед страной и людьми, для кого-то – верность клятвам и данным обетам, в том числе и супружеским…
– А для кого-то это любовь, как и произошло с Элизабет Льюис, – не преминула заметить молодая принцесса.
– Случается, матери оставляют своих детей, – задумчиво проговорил Рашид, не обращаясь ни к кому конкретно, словно размышляя вслух. – Или из-за черствости, или из-за отсутствия пресловутого материнского инстинкта, либо по легкомыслию… Но далеко не всегда матерей следует за такой поступок винить… Да, согласен, это не может быть выходом из затруднительного положения. Уверен, что дальнейшая жизнь женщин, которые решились на такой отчаянный шаг, лишена радостей. Им можно только посочувствовать.
Принцесса поникла. Она, как никто другой, понимала, о ком говорит ее брат. Он, без сомнения, имел в виду свою мать, которая не справилась с рухнувшей в одночасье на нее огромной ответственностью.
– Ты хочешь сказать, что все не так однозначно, как кажется? – спросила его Полли.
– Вот именно… И дело даже не в переменчивых обстоятельствах. Порой человек не может существовать в том психологическом климате, который сформировался вокруг него. Мы много раз наблюдали, как фантастические взлеты ломают героев только лишь потому, что на новом витке их восхождения они сталкиваются с чем-то, чего не могли ожидать и к чему просто не были готовы. Хотя прежде все давалось им легко, словно играючи…
– Жить бы и жить, как все простые смертные, но некоторые так не могут, – в унисон брату проговорила сестра.
– Да, от победы до поражения не так велик путь, – подытожил шейх Рашид аль-Баха. – Так же, как от славы до позора.
Поллианна Андерсон озадаченно смотрела на обоих своих собеседников. Она не решалась задать вопрос по существу, просто пила свой чай и вдыхала аромат роз и жасмина.
Много еще ей предстояло узнать об этой семье. И если раньше их история в ней не вызывала сколько-нибудь заметного интереса, то теперь множество догадок и версий всколыхнуло ее воображение.
– Расскажи нам, как сложилась жизнь твоего прадеда? – попросила Бахайя.
– Он дважды был женат, вырастил пятерых детей. Младший стал моим дедом, которому, к сожалению, достался порок моего прапрадеда. Тоже злоупотреблял спиртным и тоже винил в этом пристрастии Элизабет Льюис. Они обвиняли ее в том, что она не столько прославила, сколько опорочила нашу семью. И это мне кажется совершенной глупостью. Но в остальном, как утверждает моя мама, а у меня нет основания ей не верить, дедушка был очень милым, добрым, интересным в общении человеком и весьма красивым мужчиной. Просто, как многим красавчикам, ему хотелось жить легко, независимо от того, как это отражается на близких. Он искренне хотел стать другим, измениться, но его патологическое безволие помешало этому.
– Ты не застала его? – спросил Рашид.
– Нет, дедушка умер, когда ему было всего сорок, и его вдова была вынуждена пойти в домработницы к майору Брэдли, чтобы обеспечить семье пропитание. А вот самого майора Брэдли я отлично помню. И на их счет поговаривали разное. Бабушка моя была, как и дед, очень яркой женщиной. Но за справедливость этих слухов я не ручаюсь. И майор, и бабушка вели себя очень осмотрительно. Она работала у него до самой его смерти.
– А твоя мама? – поинтересовалась принцесса.
– Мама моя в свое время была виртуозной машинисткой. Печатала без ошибок с феноменальной скоростью, – улыбаясь, сообщила Полли. – А потом влюбилась в моего отца, он служил шеф-поваром в замке Шелтон. И у них родилась я, – заключила она.
Рашид, внимательно слушавший ее до сего момента, удивленно поднял брови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31