Она покачала головой и открыла рот, чтобы что-то возразить, но он поднял руку и остановил ее:
– Только не надо спешить. Подумай как следует.
Алекс не стал дожидаться ответа.
Дорога наверх показалась ему нескончаемо длинной.
Неужели через несколько минут все может оборваться? Кэтрин не принесла ему ничего, кроме добра. И что он дал ей взамен? Порванные связки и разбитое сердце.
Ничего себе благодарность!
Он подошел к стенному шкафу, вынул из пиджака чековую книжку и выписал чек на пять тысяч долларов. Пусть хоть это как-то облегчит ей на время жизнь.
В приоткрытую дверь ее комнаты он увидел, что Кэтрин уже почти упаковалась. Он постучал. Она вздрогнула.
– Я не хотел испугать тебя.
Она продолжала запихивать вещи в свой мешок.
– У тебя есть деньги?
Он подошел к ней сбоку и протянул чек. Она быстро взяла его, словно боясь, что их пальцы могут случайно соприкоснуться.
– Что?! – Она с недоумением разглядывала сумму. – Мне не нужна благотворительность. Я возьму только то, что заработала.
– Ты заработала и все остальное. Поверь мне.
Она буквально взорвалась от ярости.
– Я не проститутка, – воскликнула она, блеснув глазами, – чтобы отдаваться за деньги! – И в ту же секунду бесподобные изумруды ее очей заполнились слезами. – Я скорее умру, чем возьму плату за любовь. Это не просто слова… это важно для меня.
Огромные слезы покатились по ее щекам, и его сердце словно раскололось пополам. Каждая фраза, произнесенная ею, была острее ножа. Он выронил чековую книжку.
– Не плачь, – сказал он, сжимая ее в объятиях. – Тс-с. Не плачь, милая. Для меня это тоже важно. О Боже, как я боялся, что из-за меня тебе будет плохо! И я бессилен тебе помочь. Легче поезд остановить голыми руками, чем…
Рыдания сотрясали ее тело. Он ослабил объятия, но только для того, чтобы она смогла вытереть глаза.
Глава 12
Нежно-нежно, как только мог, он целовал ее послушные губы. Она дрожала в его руках и отвечала с той же доверчивостью и чистотой, которая вынудила ее на ночное признание. Боже, это было невыносимо! Сладко и больно. Он проклинал себя: если бы он родился другим! Если бы он мог сделать мир вокруг нее совершенным!
Ее рука пробежала по его груди, коснулась щеки. Никто не дарил ему более утонченной ласки. За это испытание он тоже должен был проклинать судьбу и найти в себе силы разом порвать со всем. Но он не мог остановиться.
Последний раз он целует ее, последний раз вдыхает сладкий женский запах, последний раз наслаждается ее вкусом.
Он перецеловал ее всю: веки, крошечную веснушку на кончике носа, снова погрузился в пух ее губ, заставив себя действовать неспешно. Он наслаждался каждым прикосновением, стараясь сохранить и отложить в памяти эти последние божественные ощущения.
Она приблизила губы, готовая встретить его поцелуй. Он скинул через голову свою спортивную рубашку. Отпихнул подальше ее матерчатую сумку, чтобы у них было больше места.
Это было не похоже ни на что, что он когда-либо испытывал. Печаль и желание, боль и радость – все смешалось в нем, словно лекарства и яд в колдовском котле. Он ненавидел себя за то, что делал, но не мог совладать с собой.
Проклятие! Наконец он нашел ту единственную женщину, которая могла сделать его счастливым, и он должен расстаться с ней, потому что сам не способен дать ей счастье.
Как утопающий цепляется обеими руками за спасательный круг, так она прижимала его к себе. Снова и снова он покрывал ее тело и лицо поцелуями. Несмотря на безудержное желание, его грудь заполнялась такой острой болью, что, казалось, сердце сейчас разорвется. Видит Бог, он не может спасти ее. И себя вместе с ней.
Кэтрин проснулась в его объятиях. Без боли, но с пустотой в душе, как это бывает у человека, выплакавшего все слезы. Уже близился рассвет, возвещавший о начале очередного дня, самого тяжелого дня в ее жизни.
Кэтрин была готова расстаться со всеми несбыточными мечтами. Кроме одной, не покидавшей ее с ночи. Она надеялась, что в эту ночь Алекс подарил ей ребенка. «Боже, – шептала она, – ты, вероятно, не одобряешь моего желания, но я прошу тебя о милости. Только об одной, и я обещаю тебе, что никогда ни о чем не попрошу тебя снова. Подари мне ребенка от него. Я клянусь тебе, что уеду в город. Я буду жить как все нормальные люди и попытаюсь дать ему все, что необходимо в этом мире. Только позволь мне стать матерью, сделай эту единственную вещь для меня. Пожалуйста. Позволь мне родить от него ребенка. Клянусь тебе, я никогда не ударю его. Никогда».
Алекс перевернулся на спину, и она замерла. Настало время собираться, ей нужно успеть сделать множество дел, прежде чем он встанет.
Она сгребла свою одежду и крадучись пробралась в ванную. Все было хорошо до тех пор, пока она не почувствовала запах мыла. Она мыла голову и плакала.
Алекс проснулся как от толчка. Кровать была пуста. У него заколотилось сердце. Неужели он так крепко спал, что не слышал, как она ушла?
Он ругал себя за глупость. Почему он позволил ей так уехать? Он должен был сказать ей что-то. Заставить взять деньги. Помочь с жильем. Может быть, чем-то еще.
Из кухни он направился в коридор, чувствуя себя как никогда несчастным. И вдруг он увидел ее: она стояла у парадной двери. У него чуть не разорвалось сердце. В руке у нее была корзина для пикника.
– Куда ты собралась?
– Пойду отнесу корзину в машину. Ты забыл? Сегодня четвертое число. Мы же собирались на праздник.
Алекс потер подбородок.
– Так ты не передумала?
– Нет. Я еду. Чтобы попрощаться. С Сесилом и Эстер. Собирайся. Я хочу быстрее покончить с этим.
Она оставила его в дверях и пошла к машине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45