– Я знаю расположение нот на клавиатуре, но это все, – внесла свою лепту Сабби, затем пробормотала что-то о слепцах, ведущих друг друга.
Гил скопировал расположение линий и облачков себе на ладонь. Оно все меньше и меньше напоминало ему нотный стан. Что-то было не так. Где-то с минуту он вычислял что, а когда вычислил, то вся музыкальная версия оказалась под большим вопросом.
– Взгляни-ка на нотный стан, – напряженным тоном произнес он. – Там всего лишь четыре горизонтальные линии.
– И что это означает?
Ну, насколько он мог припомнить, в современной нотации используется пятилинейный нотный стан и все ноты располагаются на линейках или между линейками. Раз на шпалере их только четыре, значит, музыкальная фраза записана в четырехлинейной традиции или же, что еще хуже, все это вообще не имеет ничего общего ни с какой музыкой.
– Как и со всем, что мы тут накрутили, – вздохнула Сабби.
– Минутку, в любом случае все не настолько уж плохо. Читая ноты, что делает музыкант? Следует системе, – продолжил он, не дожидаясь ответа. – Предположим, что эти облачка и линии все-таки составляют музыкальную фразу. Пускай мы с тобой не очень-то разбираемся в нотах, зато мы знаем, как они соотносятся.
Сабби выглядела не слишком-то убежденной.
– А если это вообще не музыкальная фраза? – спросила она.
– Тогда все насмарку.
– Итак, что ты предлагаешь? – прозвучал новый вопрос.
– Опробовать эту систему, начиная с каждой клавиши, – ответил Гил.
– Где мы ее опробуем?
– На органе в часовне, – возбужденно выпалил он.
Потом сгреб весь их скарб и двинулся к двери.
– Это что? – с недоверием спросила Сабби. – Чет или нечет? Пан или пропал? Это и есть твой план? У нас осталось менее двух часов!
– Это единственное, что мы можем предпринять, если только ты не придумала чего-то получше.
Гил схватил ее за руку и потащил по темному коридору к часовне. С каждым шагом его походка становилась все стремительней и уверенней. Элиас был с ними, он призывал их поторопиться. Гил знал точно, куда им свернуть, словно он уже тысячи раз ходил по этому лабиринту.
ГЛАВА 33
Двадцатью минутами позже
Часовня Уэймутского монастыря
Гил помотал головой, коря себя за опрометчивость. Как он мог так сглупить? Как мог позволить себе сосредоточиться только на нотах, не поискав запасной вариант? Теперь, когда один час из трех уже прошел, это могло стать роковым упущением.
Если обнаружится, что под тканью, покрывающей клавиатуру органа, нет клавиш или что его огромные трубы не способны издать ни звука, тогда времени на то, чтобы вернуться в комнату с гобеленами и начать все сначала, уже не останется. А де Вриз, то ли в сопровождении ангелов Маккалума, то ли без них, может нагрянуть в любую минуту. Второго шанса не будет.
Сабби держала оба фонарика, пока Гил снимал чехол. Он уже приготовился с вполне понятным разочарованием увидеть ряды покореженных, желтых, покрытых трещинами и частично потерянных клавиш; результат запущенности и износа, чего, конечно, не мог предвидеть даже такой предусмотрительный человек, как Элиас.
Однако зрелище, которое предстало перед ним, свидетельствовало о бессчетных годах неустанной заботливости. Скамья и орган выглядели так, словно кто-то только что их покинул или вот-вот должен вернуться. На панелях не было пятен, их полировка, казалось, блестела даже и в темноте. Клавиши, хотя и пожелтели от времени, были гладкими, чистыми.
Новый страх сдавил ему грудь. Если кто-то тратил столько времени и энергии, чтобы содержать огромный орган в столь замечательном состоянии, разве не мог этот человек случайно нажать комбинацию нот, которую Гил и Сабби обнаружили на шпалере? Он получил ответ даже прежде, чем в его мозгу успел оформиться сам вопрос. Чувство уверенности заставило его улыбнуться.
«Нет, не мог. Элиас позаботился бы об этом. Он бы придумал, как это обойти».
– Вот нота «до», – сказала Сабби, указывая на центральную клавишу. – Это все, что я знаю.
Гил обошел кругом огромные трубы органа и убедился, что они не повреждены. Насколько он мог судить, все соответствовало стандартам. Теперь ему оставалось только нагнетать в трубы воздух, предоставив возню с клавишами Сабби.
Та отвергла его план и сама встала перед трубами на колени, ожидая, когда он усядется на скамью.
– Твоя рука наверняка чертовски болит, – сказала она.
На самом деле боль, казалось, сделалась глубже и как-то распространилась на всю ладонь. Забавно, но до этого момента он едва обращал на нее внимание.
– Ты должен уже ощущать онемение, которое постепенно расползается по руке, – добавила сухо Сабби.
Так оно и было, и у него не имелось причин притворяться, настаивая на обратном.
– Это действует яд олеандра. Если есть возможность, не стоит двигать рукой. И уж конечно, нельзя ее напрягать.
Она попробовала качнуть воздух в трубы.
– Почему? Что произойдет?
Эй, я уже наготове. А ты начинай подбирать ноты. Держи фонарик в зубах, – добавила она. – Тогда тебе не понадобится пускать в ход больную руку.
– Что произойдет, если все же понадобится?
– Не волнуйся, ты не умрешь, – рассмеялась Сабби. – Постой, у меня есть идея получше.
Она порылась в их снаряжении, извлекла то, что нужно, затем плотно примотала фонарик пластырем к его лбу и точно так же пристроила к своему лбу другой фонарик. Затем Сабби вернулась к трубам и снова принялась качать, медленно и ритмично. При каждом нажиме раздавалось мягкое шипение. Воздух, проталкиваясь, начинал резонировать в трубах. Гил вернулся к насущной задаче.
Он надавил на клавиши в той последовательности, какая была изображена на шпалере.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98