Пение начинается самопроизвольно и прекращается так же быстро, как и началось, обычно заканчиваясь смехом. В конце дня они спускаются на землю и, отступив от стены на некоторое расстояние и упершись испачканными в краске руками в бедра, оценивающе осматривают свою работу, и Джонни говорит: «Чертовски хорошая работа, сын. Давай пойдем и купим себе по бутылке содовой».)
Дэнни: «Мне очень не нравится Гарлем».
Ди Пэйс: «Ничего, ты привыкнешь к нему, Дэнни. Мы с матерью думаем, что для нас это самое лучшее…
Дэнни: «Однажды я там видел, как избивали цветного парня».
Ди Пэйс: «Когда это было?»
Дэнни: «Когда умер дедушка, во время похорон. Я шел с Кристиной. Мы собирались купить мороженое».
Ди Пэйс: «Ты никогда не рассказывал мне об этом».
Дэнни: «Они гнались за этим цветным парнем. Их было несколько человек. Он пытался влезть в кузов машины, остановившейся перед светофором, но машина набрала скорость, и он упал, а ребята окружили его. Они били его урной. Я помню, как он лежал на улице, а ребята молотили его урной по спине. Он просто лежал, прикрывая руками затылок… Затем появились полицейские».
Ди Пэйс: «Ты никогда мне об этом не рассказывал».
Дэнни: «А потом, когда я и Кристина оказались позади одного из ребят, он сказал: «Парень, ты видел, как я саданул этого черномазого? Я, должно быть, раскроил ему череп урной». Вот что он сказал и засмеялся. С ним был еще один парень, и он тоже засмеялся… Папаша, мне не нравится Гарлем».
Ди Пэйс: «Понимаешь, у меня нет больше здесь работы, Дэнни. А этот обувной магазин…»
Дэнни: «Папаша, мы обязательно должны переехать в Гарлем? Папаша, мне действительно не нравится Гарлем. У меня здесь друзья и…»
Ди Пэйс: «Там у тебя появятся новые друзья».
Дэнни: «Я не хочу дружить с ребятами, которые били урной цветного парня».
Ди Пэйс: «Не все ребята в Гарлеме такие».
Дэнни: «Папаша, выслушай меня. Можешь ты на минуту прекратить работу? Можешь выслушать меня?»
Ди Пэйс: «В чем дело, Дэнни»?
Дэнни: «Я не хочу жить в Гарлеме, папаша, пожалуйста. Я не хочу там жить».
Ди Пэйс: «Это не так просто, как ты думаешь, Дэнни. Я потерял работу».
Дэнни: «Ну, бога ради, почему тебе надо было терять ее?»
Ди Пэйс: «Они сократили производство, Дэнни. Это не моя вина».
Дэнни: «Я не хочу жить в Гарлеме!»
Ди Пэйс (с некоторым раздражением ): «Ты будешь жить там, где мы вынуждены жить!»
Дэнни: «Папаша, пожалуйста, разве ты не понимаешь? Я не мог бы там жить. Я бы… я бы…»
Ди Пэйс: «Ты бы, что?»
Дэнни: «Я бы… я бы…»
(Он поворачивается и убегает. С минуту отец удивленно смотрит ему вслед, а затем снова принимается за работу.)
Он так никогда и не закончил эту фразу? – спросил Хэнк.
– Нет, – ответил Ди Пэйс. – Но вчера вечером, размышляя над ней, я понял, что он пытался мне сказать. И что же он пытался сказать?
Он пытался сказать, что он бы боялся. Боялся. – Ди Пэйс помолчал. – А я не захотел его выслушать.
ГЛАВА XI
В пятницу, за три дня до судебного процесса, в кабинете Хэнка, лицо которого все еще было покрыто пластырем, хотя он и выписался из госпиталя, раздался телефонный звонок.
– Мистер Белл, говорит лейтенант Кэноти. Я получил заключение.
– Заключение? Какое заключение?
– Что с вами, Белл? Теряете бодрость духа? Вы были готовы идти к своему боссу из-за этих ножей, помните?
– Помню.
– Тогда где же сейчас воинствующий помощник окружного прокурора? – Кэноти помолчал. – Или уличное избиение лишило вас жизненных сил?
– Я занят, Кэноти. Говорите короче.
Кэноти довольно хохотнул и сказал:
– Мы проделали серию анализов. Первоначальные отпечатки пальцев на ножах довольно смазаны, но есть кое-что интересное.
– Что именно?
– Ну, вы сами увидите, когда получите заключение. Я посылаю вам его копию вместе с ножами.
– Когда я получу все это? – спросил Хэнк.
– Отправляю сейчас. Суд будет не раньше понедельника, так что у вас целых два дня, чтобы поразмыслить. – Кэноти снова хохотнул. – Надеюсь, это не расстроит дела, мистер Белл.
– Что вы имеете в виду?
– Прочитайте лучше сами. Там есть кое-что любопытное. До свиданья, мистер Белл. Приятно было иметь с вами дело.
Хэнк положил трубку на рычаг, но в ту же секунду телефон снова зазвонил.
– Белл? Говорит лейтенант Ганнисон с двадцать седьмого участка. Вы можете сюда подъехать? Это связано с делом Морреза.
– Сейчас не могу уйти, – ответил Хэнк. – Только после обеда.
– Я буду здесь весь день. Приезжайте, когда будет удобно. Вам надо кое с кем тут поговорить.
– Хорошо, до встречи, – сказал Хэнк и повесил трубку.
Заключение прибыло только в половине третьего. Хэнк, собирая перед уходом из кабинета свой портфель, засунул туда вместе с другими бумагами заключение полицейской лаборатории, замкнул в ящике стола положенные в конверт ножи.
Он намеревался заглянуть к Ганнисону, а от него направиться прямо домой и сделать последние приготовления по делу Морреза перед тем, как в понедельник приступить к отбору присяжных.
В 27-й полицейский участок Хэнк прибыл в начале четвертого.
У входа в оперативную комнату его остановил человек в рубашке с короткими рукавами и револьвером 38 калибра, торчавшим из кобуры, прикрепленной ремнями под мышкой.
– Что вам угодно, сэр? – спросил он.
– Ганнисон звонил мне сегодня утром и просил заехать. Я – Белл: из окружной прокуратуры.
– Здравствуйте. Я детектив Левин. Входите и присаживайтесь. Я доложу лейтенанту, что вы здесь.
Левин пошел в кабинет лейтенанта и через минуту вышел вместе с Ганнисоном.
– Мистер Белл? – сказал Ганнисон. – У вас есть несколько минут?
– Конечно. Что случилось?
– Сегодня утром у меня был посетитель, восемнадцатилетний парень по имени Доминик Саварес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62