– Дорогая, я боюсь, ты неправа, – бормочет Чарльз. – Думаю, что у него просто было много проблем…
– Но если бы только он мог поговорить о них с кем-нибудь откровенно, – отвечает Энн, обращаясь к Чарльзу. – Вот что самое страшное. Ведь хоть кто-нибудь должен был понять его состояние. Хоть кто-нибудь.
Я, наверное, должна оправдываться, на что, похоже, Энн и рассчитывает, но мне не хочется начинать спор, неприятный для нас обеих.
В этот момент Диана что-то тихо сказала, но никто ее не расслышал, так что ей приходится повторить свои слова. Причем с явным раздражением.
– Гарри не любил разговоров по душам. Ни с кем. – Она вздыхает и тянется за сигаретой.
В комнате очень душно. Шторы задернуты, хотя я не знаю, зачем: чтобы укрыться от солнца или же в знак уважения памяти Гарри. В полумраке шторы кажутся очень тяжелыми и непомерно раздувшимися, а пейзажи в позолоченных рамках – темными и мрачными.
– Я думаю, мы все должны признать, – говорит Чарльз, – что он умел хорошо скрывать свои проблемы от других. По крайней мере, от всех нас.
– О чем ты говоришь! – чуть ли не навзрыд восклицает Энн. – Я знала: что-то не в порядке, знала! Просто не хотела надоедать ему расспросами. Мне казалось, ему бы это не понравилось. Но я знала, что ему тяжело. – Она резко замолкает.
– Сейчас уже не важно, что мы тогда делали, – говорит Чарльз. – Мне кажется, бессмысленно вновь и вновь обсуждать это. Очевидно, он твердо решил поступить именно таким образом…
– Как ты можешь так говорить! – вновь восклицает Энн. – Гарри был не из тех, кто легко сдается. Разве хоть раз он сдавался без боя? – Она с вызовом оглядывает нас. – Ему было ужасно одиноко, раз он подумал о подобном! – Энн уже почти кричит. – Вот это хуже всего. Ему не на кого было положиться!
– Энн, пожалуйста, не надо. – Заметно, что Чарльз раздражен, а с ним это случается крайне редко. Энн сразу же замолкает, но вид у нее обиженный.
Я поднимаюсь и подношу Диане, у которой в руке тлеет окурок, пепельницу. Когда я уже развернулась, чтобы пойти к своему месту, Диана впивается мне в руку своими цепкими пальцами.
– Тебе надо было быть с Гарри помягче.
Я в изумлении и с обидой смотрю на нее.
– Он не смог выдержать твоего жесткого отношения, – добавляет свекровь.
Я не спрашиваю, что она имеет в виду, а просто беру сумочку и, натянуто попрощавшись, выхожу из комнаты.
Чарльз догоняет меня у двери.
– Эллен, дорогая, не принимай это близко к сердцу. Просто они обе очень расстроены.
Тяжело дыша, я киваю ему. Он предлагает проводить меня до машины.
– Они сокрушаются из-за того, что ничего не смогли сделать, – продолжает Чарльз. – Из-за этого все мы злимся на себя.
– Да.
– Они не хотели тебя обидеть.
– Я понимаю.
Он слегка сжимает мне руку.
– Жаль, что так получилось с выдвижением твоей кандидатуры, – говорю я, вспомнив о его провале.
– Да ладно, – вяло отвечает Чарльз. – Я с самого начала не подходил на это место. Я уже стар для политики. А потом, ну кто я такой? Так, мелкая интеллигенция. Джек куда более подходящий кандидат: напористый, удачливый и все такое… Мне кажется, они не ошиблись.
– Может быть, и так, – соглашаюсь я.
Когда я возвращаюсь домой, дети смотрят свой любимый сериал, а Молли чистит сковороду.
– Чертовы журналисты, – говорит она, отложив сковороду в сторону. – Трезвонили без перерыва. Я наговорила на автоответчик, что нас нет дома и просила не оставлять сообщений. Я правильно поступила?
Я заверяю ее, что она поступила правильно.
– Да, еще звонил отец. Похоже, он был не в курсе последних новостей. Я не знала, как быть, поэтому обо всем ему рассказала. Извини, я подумала, что…
Я говорю ей, дескать, рада, что она рассказала обо всем моему отцу. Он, наверное, испугался предположения о самоубийстве Гарри, и ему было бы труднее услышать это от меня и найти подходящие слова утешения.
Молли наливает мне кофе и смотрит в блокнот возле телефона.
– Да, Маргарет получила факс от Ричарда Морланда, по-моему, из Саудовской Аравии. Он сообщил, что не может до вас дозвониться и попросил отправить ему факс.
– Молли, не могла бы ты попросить Маргарет… Хотя, не надо. – Я беру кофе и иду в кабинет. – Я сама ей позвоню.
Маргарет нет дома. Я оставляю сообщение на автоответчике: отправь с утра Морланду факс с последними новостями. Хотя мне не хватает наших с ним ежедневных разговоров, я не страдаю от того, что не имею возможности сейчас разговаривать с ним. Я не могу забыть, что именно он помог полиции найти тело Гарри, именно он виноват в том, что надо мной повис дамоклов меч судьбы.
Наговаривая сообщение для Маргарет, я вспоминаю еще кое о чем. Достаю из ящика стола гостиничный счет с Майорки с именем Мичера и смотрю на дату, – около пяти лет назад. Затем обращаюсь к Маргарет с еще одной просьбой: выяснить для меня по деловому дневнику Гарри, какие там есть записи на этот период времени. Возвратившись на кухню, я вижу, что Молли собирается уходить.
– Ты уверена, что все будет в порядке? – спрашивает она.
– Конечно.
– Знаешь, я вот все думаю… – После некоторого колебания Молли твердо произносит: – По-моему, он не был способен на самоубийство.
Я принимаю решение: укрыться с детьми от посторонних на несколько дней. Я предупредила директрису Джоша о том, что он пока не будет ходить в школу. По моей просьбе Молли и Джилл закупили для нас продукты. На автоответчике я оставила сообщение, чтобы все перезванивали Маргарет в офис. Она связывается со мной дважды в день и передает полученную информацию. Муж Джилл запер старинные ворота в конце аллеи, хотя мы закрыли людям доступ к дорожкам для верховой езды, то тут, то там пересекающим территорию нашей усадьбы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137