Тем более странно выглядит эта история. Мистер Пелам – один из самых популярных учителей в нашей школе.
Я понимаю, что должна что-то сказать.
– Это так не похоже на Кэти. Совсем непохоже. – Полагаю, что так говорят все родители, которым сообщают о дурном поведении их детей. – В любом случае, спасибо вам, миссис Андерсон.
– Хорошо, что объектом этого странного поступка Кэти стал преподаватель-мужчина, – говорит миссис Андерсон, провожая меня к двери.
– Почему? – удивляюсь я.
– Ну, мужчины к подобного рода выходкам относятся достаточно спокойно. – В ответ на мой непонимающий взгляд она поясняет заговорщицкой улыбкой. – Они склонны прощать женщинам проявления их темперамента, не так ли?
В газетах не устают повторять, что экономический спад не отступает. Но этой улицы он будто и не коснулся. В ухоженных садиках припаркованы почти новые машины, особняки из красного кирпича хорошо отремонтированы. Среди этого видимого благополучия выделяются лишь два строения – четырехэтажные виллы в викторианском стиле с большими навесами над входом и затейливой резьбой по камню. Их отличают не столько размеры, сколько явная печать запущенности. Голые палисадники замусорены битым кирпичом и старыми картонными коробками, окна первых этажей забиты досками, а что касается остальных окон, то местные вандалы умудрились не оставить ни одного целого стекла даже в мансарде.
Входная дверь одной из вилл, той, что стоит справа, открыта. Я захожу внутрь и попадаю в полумрак. В ноздри ударяет запах сырости. Откуда-то слышатся глухие удары. Я иду на звук и в полутемной комнате нахожу Молли, воюющую со ставнями.
– Боже! – громко восклицает она. – Я думала, что этот дом развалится прежде, чем мы в него войдем! Подержи, пожалуйста, фонарь, дорогая. – Она снимает металлическую перекладину, удерживающую ставни. Раздается хруст дерева, и правая ставня с грохотом падает на пол – видимо, места крепления петель окончательно прогнили. – Эта проклятая сырость! – Молли указывает наверх. – Думаю, влага с крыши доходит до самого фундамента. – Она отряхивается и обнимает меня. Луч фонаря выписывает на потолке замысловатую фигуру. – Как ты поживаешь? – спрашивает Молли и, не дожидаясь ответа, забирает у меня фонарь и ведет в холл. – Выглядишь лучше, – констатирует она.
Молли показывает мне остальные комнаты первого этажа. Потом мы садимся на ступеньки лестницы и расстилаем на коленях план реставрации здания.
– А в принципе, все не так уж и страшно! – произносит Молли с деланной веселостью. – Были бы только деньги.
– Ведь когда-то ремонт закончится…
– Да, и тогда здесь будет здорово. Только к тому времени меня, наверное, уже не будет в живых. Умру от отчаяния. Но Мичера я заберу с собой. От местных репортеров, а это надежный источник, мне известно, что Мичер ездит в дорогие поездки за границу и недавно купил себе новенький «БМВ». Откуда у обыкновенного члена какого-то комитета мэрии деньги на «БМВ»? – Молли прищуривает глаза и презрительно фыркает. – Бьюсь об заклад, он не копил на машину всю свою жизнь.
Я улыбаюсь и качаю головой.
– Ты мне не веришь! – восклицает Молли. – Думаешь, все это плод моей фантазии! Но у меня нюх на такие дела. Вокруг этого комитета по строительству и архитектуре творятся грязные делишки.
– А как у тебя дела с тем твоим консультантом?
– А, ты имеешь в виду Барри? – она произносит это имя нараспев, с явной насмешливостью. – Я за последние дни выпила столько кофе, что меня замучили приступы стенокардии. Он приходит каждый день в шесть вечера и сидит допоздна. – Молли хитро улыбается. – По-моему, он одинокий.
– И что же?
– Он делает все, что в его силах. Допытывается у Мичера, почему нам не могут выдать разрешение. Пытается внести этот вопрос в повестку дня на следующее заседание комитета. Но этого пока недостаточно. – Молли делает кислую мину.
– Почему?
– Потому что этих людей кто-то постоянно подначивает. – Она бросает на меня многозначительный взгляд. – В последний раз они стали ссылаться на то, что от наших ребят будет много шума. На самом деле их беспокоит, что дети будут шататься возле их домов и еще, чего доброго, стянут у них видеомагнитофон.
– Может быть, тебе стоило бы организовать день открытых дверей, пригласить местных жителей?
Она сворачивает бумаги.
– Чтобы они увидели мальчишек с длинными волосами, в рваных джинсах, с серьгами в носах, с татуировками и чтобы их страхи еще более усилились?
Из-за облаков выходит солнце, и его лучи падают через дверной проем на пол. На улице какая-то женщина везет детскую коляску и останавливается напротив нас.
– Что, никогда не видела? – цедит сквозь зубы Молли, но не громко, чтобы женщина не услышала. Та отворачивается и идет дальше.
– Как насчет того, чтобы поговорить с Джеком? – спрашиваю я. – Знаю, что тебе этого не хочется, но ведь ему сейчас нужно как раз нечто подобное, чтобы поднять свой рейтинг. И он действительно тебя уважает, Молли.
– Но я ему не нравлюсь. И он знает, что тоже мне не нравится. Я его раздражаю. – Она поднимается.
Я тоже встаю и решительно говорю:
– Молли, он борется за избрание в парламент. Тебе нужно только подсказать ему его роль в проекте и вооружить фактами.
– Эллен, я слишком эмоциональна. Вдобавок они с Мичером… Так какой в этом смысл? Жаль, что я не такая, как ты, – говорит она полушутливым тоном. – Благоразумная, легкая в общении…
– Легкая в общении?
– … пользующаяся любовью и доверием мужчин. С тобой они чувствуют себя уверенно, ты вызываешь в них желание покровительствовать.
Я закатываю глаза. Лицо Молли смягчается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137