Здание в Шордитче так и может остаться непроданным. – Я говорю медленнее, стараясь придать своим словам хоть какую-то убедительность. – Не лучше ли сейчас максимально сбросить цену и все-таки продать эту недвижимость?
По лицу Гиллеспи проскальзывает тень сардонической усмешки.
– Так просто это не выйдет. Существует понятие среднерыночной цены. Совет директоров не будет нарываться на крупные неприятности, он полагает, что предложенная цена далека от этого понятия.
– Может, покупатели все-таки увеличат свою цену? – добавляю я еще более осторожно.
– Нет, торговаться они не собираются. Я уверен – единственно правильный путь – это ждать и надеяться на то, что на долю «Эйнсвика» выпадет удачный вариант.
– Значит, положение не блестящее?
Секунду мне кажется, что Гиллеспи меня не расслышал, но тут же понимаю, что сделанное им тяжелое движение веками и почти незаметный кивок – это и есть его ответ. Который означает: положение не только не блестящее, но просто-напросто ужасное.
Я делано улыбаюсь. Это у меня такая давняя привычка – разряжать тяжелые моменты деланой улыбкой. Появилась она из-за матери – та любила наказывать меня своим бесконечным молчанием.
– Что, безнадежно?
Гиллеспи сжимает свои тонкие сухие губы в одну тонкую линию. Кажется, он утрачивает интерес к разговору со мной. Вероятно, мне лучше сейчас попрощаться. Но что-то в выражении лица и жестах Гиллеспи заводит меня. Так легко я не сдамся.
– Кто сейчас входит в совет директоров «Эйнсвика»? – спрашиваю я, упираясь взглядом в свой листок.
Гиллеспи медленно моргает.
– Я. Недавно в совет был включен Раймонд Керр. У него большой опыт с продажей безнадежных объектов недвижимости.
Я упорно продолжаю:
– А риэлтерская фирма? Они делают все, что могут? – Я наслушалась немало историй о некомпетентности риэлтеров. Правда, эти истории в основном относятся к периоду, предшествовавшему экономическому спаду.
Гиллеспи немного наклоняет голову набок и исподлобья смотрит на меня.
– Без сомнения. Это очень хорошая фирма. С отличной репутацией.
Мой следующий вопрос, видимо, наивен, но я все равно задаю его:
– Что насчет цены продажи? Она реальная?
– Абсолютно. – Тон у Гиллеспи жесткий, глаза холодные. – Но вы должны понимать, что в среднем по стране сейчас двадцать процентов офисных помещений не находят спроса. А здесь, в Лондоне, да еще рядом с Сити – и все тридцать. Экономика в кризисе. Это рынок.
– Понятно, – произношу я и читаю по листку свой очередной вопрос: – Сколько может продержаться «Эйнсвик» при условии, что здание в Шордитче так и не будет сдано или продано?
Гиллеспи глубоко вздыхает.
– Думаю, могли бы выжать месяца четыре. И это намного больше того, что мы на самом деле заслуживаем.
Я не спрашиваю его, почему мы заслуживаем так мало, мне не хочется услышать о том, чего недоделал или в чем ошибся Гарри.
Мне нужно задать еще несколько вопросов, а Гиллеспи всем своим недовольным видом сбивает меня с толку. Приходится собрать всю свою волю в кулак.
Я продолжаю. Рассказываю о номерах счетов, которые нашла в старой записной книжке мужа. Сообщаю о том, что два из них Маргарет установить не может, и передаю Гиллеспи листок с отпечатанными на нем злополучными номерами.
Он смотрит на листок буквально долю секунды, затем небрежно сует его в лежащую перед ним папку.
– Я выясню, – бесстрастно говорит Гиллеспи. Нет, так дело не пойдет.
Я подаюсь вперед и жестом указываю на папку.
– Вы не обратили внимания на аббревиатуру «С и М»? Что это может означать? У нас такое впечатление, что это какая-то строительная фирма.
Гиллеспи рассеянно смотрит на меня.
– Строительная фирма? Нет, не думаю…
– Может, банк?
– Я же сказал, что постараюсь выяснить. Подозреваю, что ему просто хочется от меня отделаться.
– А второй номер?
– Извините? – он непонимающе поднимает брови.
– Я думала, может, он вам знаком?
Гиллеспи с явной неохотой вытягивает листок из папки и изучающе смотрит на него.
– Номер… – произносит Гиллеспи с некоторым нажимом, будто объясняя тупому ученику очевидные вещи. – Номер… Это может быть что угодно. Номер кредитной карточки, платежного поручения, еще что-то. Определить с ходу невозможно. – Он несколько картинно пожимает плечами.
– А номер счета? Это может быть номер счета в банке?
– Конечно, может.
– У вас есть список банковских счетов Гарри?
– Финансовый консультант знает ровно столько, сколько ему считает нужным говорить клиент, миссис Ричмонд, – насмешливо произносит Гиллеспи. – И позвольте мне дать вам совет: не тешьте себя надеждой, что в один прекрасный день вы обнаружите забытый счет с уймой денег на нем.
Несколько секунд я изучаю лицо Гиллеспи – белесая кожа, водянистые глаза.
– Ни на что подобное я не надеюсь, мистер Гиллеспи.
– Вот и отлично. – В его тоне слышатся покровительственные нотки.
Ну что же, я все равно буду добиваться своего. И снова смотрю в свою шпаргалку.
– Этот благотворительный концерт в пользу румынских сирот, – говорю я со вздохом. – Ко мне приходил Тим Шварц, спрашивал о компании под названием «Маунтбэй». Она каким-то образом участвовала в организации мероприятия. Шварц сказал, что пропали счета, которые компания должна была выставить благотворительному обществу…
– Шварц уже обращался ко мне по этому поводу, – ловко прерывает меня Гиллеспи. – И я объяснил ему, что ничем не смогу помочь.
– Но у вас же есть какие-то материалы, связанные с концертом? Они что-нибудь могут прояснить?
– Нет.
Интересно, он намеренно уходит от этой проблемы или мне только кажется?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137