Я рассказываю ему то же самое, что рассказала Кэти. Говорю, что в газетах печатают много глупостей, что журналисты только и делают, что гоняются за сенсациями, и нам троим нужно быть сильными и мужественно противостоять неприятностям.
Я спрашиваю Джоша, что ему сказали о статье, но этот вопрос явно вызывает в сыне боль, и я не настаиваю на ответе. Дома он без интереса ковыряет вилкой в тарелке с ужином. Движения у него почти незаметные. Создается впечатление, что Джош старается не привлекать к себе внимания. Я повторяю сыну то, что говорила в машине, но достучаться до него не могу. Пытаюсь перевести разговор на другую тему, но, к своему стыду, чувствую, что не знаю, о чем с ним говорить. В конце концов зажигаю камин и оставляю его, свернувшегося на диване калачиком рядом с Джиффом. Они оба смотрят какой-то старый фильм.
По телефону мне удается застать Морланда на его рабочем месте на верфи в Ипсуиче. Он обещает сразу приехать, и в ожидании его я нервно хожу по дому. Ричард привозит мне цветы. Я обнимаю его и с легким укором говорю:
– Лучший подарок для меня – это ты.
– Эллен, помни, пресса – это ерунда. Самое важное – это любящие нас люди.
– Говори так, говори.
– Я всегда буду говорить тебе это.
– Спасибо за то, что ты есть.
– Ну, это совсем не трудно, – смеется Морланд. Он целует меня, и во мне снова возникает чувство уверенности. Только Ричард способен вселить в меня это чувство.
Он привез кое-что и для Джоша: журнал о приключениях и ореховый шоколад. Я оставляю их в гостиной, а сама скрываюсь на кухне.
Через пятнадцать минут оба приходят ко мне на кухню и Морланд объявляет, что они решили переодеться и съездить в город в «Макдональдс».
– Разрешишь?
– Ради Бога! Мне меньше готовить! – с нервным оживлением говорю я.
Когда они уезжают, глаза у Джоша блестят.
Я остаюсь одна. Немного шью, потом смотрю телевизор. Прослушиваю автоответчик. После восьми начинаю ждать шума машины Ричарда.
В какой-то момент Джифф вскакивает и радостно лает, но это только шум дождя. Позже я выхожу в сарай за дровами для камина. Вверху под порывами ветра скрипят ветви деревьев. А откуда-то издалека словно доносится шум моря и шуршание гальки.
Я останавливаюсь, вслушиваюсь и шутливо грожу кулаком проказнику-ветру. Какое море? До него не меньше пятнадцати миль. Я смеюсь. «Теперь меня так легко не возьмешь. Все в прошлом. Я не боюсь газетных статей и хитростей Доусона. Сейчас я чувствую себя сильной!»
Я возвращаюсь в дом. Я счастлива в своей теплой уютной крепости.
Часы показывают девять. Наверное, Ричард повел Джоша в кино. А, может, они встретились с какими-то друзьями? Нет, скорее всего, кино. Иначе позвонили бы.
К десяти у меня в голове начинают роиться мысли о том, как узки и опасны наши дороги, как сложно в ночи разъезжаться на них со встречными машинами.
Спустя тридцать минут до меня доносится стук закрывшейся дверцы машины, и я бросаюсь к входной двери.
Морланд несет на руках спящего Джоша. Упреждая мои вопросы, он качает головой и направляется наверх, в спальню. Там он молча раздевает и укладывает мальчика.
– Спокойной ночи, дорогой, – склоняюсь я к сыну.
– Спокойной ночи, мамочка, – сквозь сон отвечает Джош, обнимает меня за шею и подставляет щеку для поцелуя. Его объятие теплое и доброе, а сам он успокоенный и расслабленный. Это удивляет меня.
– Что ты сказал ему? – спрашиваю я Ричарда, когда мы выходим из спальни Джоша.
– Да ничего особенного. – Ричард смотрит в сторону. – Мне нужно спуститься вниз и кое-что написать. Мы не могли бы поговорить позже?
Я смотрю на него. Внутри меня растет какое-то нехорошее предчувствие.
– Позже?
– Мне нужно всего полчаса. Но написать это я должен именно сейчас. – Морланд коротко улыбается, но глаза его остаются грустными.
– Что-нибудь случилось?
– Я хочу сообщить тебе о том, что сказал мне Джош. Но мне нужно время, чтобы правильно изложить это. Я должен написать.
– Значит, что-то случилось, – повторяю я.
Ричард делает неопределенный жест рукой, и от этого мне становится еще больше не по себе.
– Так что же произошло? – настойчиво спрашиваю я.
– Обещаю: всего полчаса.
Я смотрю Морланду в лицо и вижу в нем какие-то неуловимые черточки, которые до смерти пугают меня.
– Но я хочу знать сейчас.
– Полчаса, – не отступает он.
– Хорошо, – сдаюсь я. – Не больше?
– Не больше.
Ричард поворачивается, и я не останавливаю его. Приняв ванну, ложусь в кровать с книгой в руках. Но мне не читается. Я не могу избавиться от какого-то недоброго предчувствия.
Через двадцать пять минут я слышу, как внизу хлопает входная дверь. Затем различаю шум мотора. Прислушавшись, понимаю, что машина удаляется от дома. Я резко спрыгиваю с кровати, несусь по лестнице вниз и толчком распахиваю входную дверь.
Машины Ричарда нет.
Я неподвижно стою, пока меня не начинает трясти. Закрыв дверь, оглядываю гостиную, столовую, холл. Наконец я нахожу то, что ищу. На столике в холле. Конверт, на котором аккуратным почерком Морланда выведено мое имя.
Внутри письмо. Обращения «Дорогая Эллен» нет.
«Я должен сообщить тебе о том, что рассказал мне сегодня вечером Джош. Он очень испуган. Он боится, что тебя арестуют и увезут. Причина для этих страхов у него более чем серьезная. Дело в том, что Джош видел тебя в ту ночь, когда погиб его отец. Я постараюсь изложить его слова максимально точно. В тот вечер он ужинал у Джилл и остался у нее. Было уже поздно, когда он почувствовал себя плохо: болел живот, тошнило. Джош встал и увидел свет в окнах Пеннигейта. Он подумал, что ты дома, и решил пойти к тебе. Оделся и тихонько выскользнул на улицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137