Конечно, здесь есть определенная опасность. Письмо может серьезно осложнить всю ситуацию. Оно способно заставить Доусона отказаться от версии о самоубийстве и подтолкнуть его к поиску новых доказательств по делу. А, может, я просто психую. Может, Доусон легко откажется от версии о наличии у Гарри врагов. Хотя вряд ли. Ведь есть важная улика – выстрел. А в наших местах люди нечасто стреляют по ночам. Кто же его слышал? Видно, какой-то гуляка-полуночник.
«…Предан подонком. Британии не нужны истинные герои… Настоящий герой погиб».
Я сворачиваю письмо и кладу его на стол. Чем больше думаю над тем, стоит ли показывать его Доусону, тем сильнее меня охватывает нерешительность. Я смотрю через окно в сад и удивляюсь, почему события вокруг меня так неожиданно принимают плохой оборот. Хотя, плохой ли? Может быть, и нет. И вот это самое худшее: я не могу определиться со своими делами.
Мои размышления прерывают доносящиеся из холла звуки. Смех Молли и низкий мужской голос.
До меня доходит, что это Морланд.
Я вскакиваю, прячу письмо в стол и резко задвигаю ящик.
Весело щебеча, Молли вводит Ричарда в кабинет. В своих джинсах и светло-голубой рубашке он выглядит великолепно. Мне кажется, что он в чем-то изменился. Старый новый друг. Мне приятно его появление, но наряду с этим я напоминаю себе о том, что решила держать Ричарда на определенной дистанции.
Морланд коротко пожимает мне руку, явно в знак сочувствия. Его жест неожиданно глубоко трогает меня.
– Они подняли яхту? – озабоченно спрашивает он.
Я вкратце обрисовываю ему ситуацию, особо коснувшись своих бесед с Доусоном. Сообщаю, что до сегодняшнего дня инспектор считал, будто это тщательно спланированное и обставленное самоубийство с целью скрыть истинный характер происшествия для того, чтобы я получила за Гарри страховку.
– До сегодняшнего дня?
– Сейчас они ухватились за новую идею. Они хотят выяснить, не было ли у Гарри врагов, которые могли его убить.
Краем глаза я замечаю, что Молли внимательно смотрит на нас. Она, видимо, пытается понять характер моих отношений с Морландом, о которых я ей так мало рассказывала.
– Беда наших полицейских в том, что они не очень умны, – громко заявляет она явно в расчете на внимание Ричарда.
Пока мы обсуждаем умственный потенциал британских полицейских, Молли продолжает рассматривать Морланда. Потом с показной тактичностью уходит смотреть телевизор.
– Как дети? – спрашивает Ричард, когда мы остаемся одни.
Боже, я уже и забыла, насколько он внимателен ко мне!
Я говорю, что точно описать их реакцию на события не могу. Кэти, судя по всему, разумом приняла факт самоубийства Гарри. Джош же замкнулся и в основном молчит.
– А вы?
– Я? В порядке. – Я делаю отчаянный жест рукой и криво усмехаюсь. А что притворяться? Конечно, мне не нравится, что у полицейских возникают все эти странные идеи. Они хотят найти в смерти Гарри что-то необычное. Да у него все в жизни было необычным!
Я начинаю повторять Морланду вопросы, которые задавал мне Доусон. Во-первых, считаю это естественным, а, во-вторых, потому, что меня интересует реакция Ричарда. Я располагаюсь в кресле Гарри, а Морланд подъезжает к торцу стола на стуле с колесиками. Он ставит локоть на стол и опирается на ладонь подбородком. Я уже успела забыть, какие красивые у него руки, какой понимающий у него взгляд.
– Может быть, у Гарри и были враги, – говорю я, – но их можно назвать просто недругами. Например, конкуренты в бизнесе. Было бы даже странно, если бы в своих достаточно больших коммерческих делах он не разошелся с некоторыми людьми. Он ведь бывал… колючим. Но чтобы кто-то хотел с ним расквитаться? Нанять киллера? Ерунда! Однако, именно эта идея, судя по всему, пришла в голову Доусону.
– Он не уточнял, что навело его на эту мысль?
– Да нет… Хотя он говорил о выстреле… Кто-то, якобы, слышал его ночью в ту пятницу.
В глазах Морланда зажигается огонек интереса.
– Доусон не говорил, откуда слышали выстрел?
– По имеющейся у него информации, с реки.
– Во сколько его слышали?
– Он не сказал.
– А характер звука он не описывал? Был ли он громкий, раскатистый или сухой?
Этого я тоже не знаю.
Морланд глубокомысленно молчит. Впечатление такое, что он накладывает полученную от меня информацию на ранее известную ему.
– О чем еще говорил Доусон?
– Ну… Ах, да, о кровоподтеке. Он спрашивал, не ударялся ли Гарри обо что-то в тот день. Я рассказала ему, что Гарри часто получал на яхте ушибы, особенно во время качки. По уик-эндам он вечно ходил в синяках.
Ричард внимательно слушает и, похоже, снова думает о чем-то своем.
– Больше всего в этих разговорах о выстрелах и врагах меня беспокоит то, что в конце концов они дойдут до детей. – Я вздыхаю. – Вы ведь знаете, как такие вещи расходятся. Конечно, мне хотелось бы, чтобы Доусон успокоился насчет этих людей. – Я жду согласия Морланда.
– Понимаю, как для вас это трудно, Эллен. Но у Доусона нет выбора. Он должен отработать все версии.
Так вот оно, мнение Ричарда. Значит, Доусон не отступит.
Я медленно открываю ящик стола, достаю письмо в дешевом конверте и молча подталкиваю его к Морланду. Он вынимает из конверта письмо и разворачивает лист бумаги с неровно наклеенными буквами, вырезанными из газет.
– Когда это пришло? – голос у Ричарда взволнованный.
– Вскоре после панихиды.
– Вы показывали его Доусону?
– Я не думала, что это важно. Вы полагаете… – Я придаю своим словам тон вопроса.
Морланд внимательно смотрит на меня, затем снова опускает взгляд на письмо.
– Думаю, он должен увидеть письмо.
– Но это просто какой-то жалкий псих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137