Он направлялся за щитом Хаоса, взял его и снова спустился,
отправившись по улице, заваленной иззубренными обломками, к насыщенным
магическими силами рунам, которые когда-то были местом его жуткого мщения
и невольного убийства - к Башне Б'Оллнезбет.

3
Сейчас Эльрик стоял перед разрушенным входом в башню, и его сознание
было осаждено беспорядочными мыслями, заполнявшими его голову сомнениями,
неверием, побуждавшими его разрушить все надежды, вернуться к ожидавшим
его друзьям. Но он боролся с этими мыслями, отгонял их, стремился забыть,
цепляясь за воспоминания об уверениях Белых Лордов. И он вступил в
затемненную и опустошенную скорлупу башни, все еще пропахшую горелым
деревом и заполненную обугленными обломками интерьера.
Эта башня, превращенная в погребальный костер для мертвых тел его
первой любви Каймориль, ее брата и его безумного кузена Ииркана, была
изнутри пуста. Остались лишь камни ступеней, которые, как он заметил, вели
во мрак, который освещали некоторые солнечные лучи, исчезавшие прежде, чем
они достигали пола.
Он старался не думать, излишнее напряжение мысли могло бы помешать
его действиям. Вместо этого он поставил ногу на первую ступень и начал
подниматься. Как только он начал движение, до его слуха донесся слабый
звук, а может быть, этот звук шел из его подсознания. Однако, он достиг
его слуха. Звук был подобен звучанию далекого оркестра, настраивающего
инструменты. Когда Эльрик поднялся выше, звук усилился, но ритм был
неустойчив, ломался, и все время, пока Эльрик добирался до последней
ступени, был не в такт и уже гремел у него в мозгу, пронизывая тело
ощущением тупой боли.
Он остановился и глянул вниз, на далекий пол башни. Опасения терзали
его. Он спрашивал, что имел в виду Лорд Донблас под самой высокой точкой:
ту, до которой он уже добрался, или ту, которая была еще выше на двадцать
футов. Он подумал, что лучше все-таки понимать Белых Лордов буквально,
сдвинул Щит Хаоса на спину, вытянулся, накрытый им, как черепаха панцирем,
и вонзил пальцы в щель стены, которая сразу же начала наклоняться вглубь.
Он стал подтягиваться, ноги болтались, едва опираясь, носы башмаков
царапали облупившуюся штукатурку. Он всегда недолюбливал высоту, и
довольно неприятное чувство посетило его, когда он невзначай глянул вниз,
на усеянный булыжниками пол в восьмидесяти футах внизу. Но он продолжал
карабкаться, и карабкаться стало легче благодаря увеличивающейся трещине в
стене башни. Хотя он ожидал падения, этого не случилось, и наконец он
добрался почти до поврежденной крыши, протолкнул себя сквозь дыру и
оказался на ее покатой поверхности. Он поднялся на единственный
необломанный зубец, который и был самой высокой точкой башни. Затем, все
еще колеблясь, он нагнулся вперед над испуганными улицами Имррира.
Сбивчивая музыка прекратилась. Рокочущая нота оборвалась. Закрученные
волны красного и черного накатились на него, вспыхнули, и он увидел, что
твердо стоит на плотном дерне под маленьким бледным солнцем, и в его
ноздри проник запах травы. Он обратил внимание на то, что древний мир его
видения выглядел более ярким, колоритным по сравнению с его собственным,
этот же мир казался более блеклым, хотя и более четким в очертаниях, лучше
сфокусированным. И ветерок, коснувшийся его лица, был холоднее. Он
осторожно двинулся по траве к редкому леску, прелая листва в котором
усеяла землю. Он приблизился к опушке леса, но входить не стал, а обошел
его по кругу до тех пор, пока не наткнулся на ручей, который тек издалека,
откуда-то из леса.
Он, к своему удивлению, заметил, что чистая прозрачная вода кажется
неподвижной. Она была замерзшей, хотя и неизвестно почему. Она имела все
признаки воды летнего ручья, единственно, что не текла.
Чувствуя, что это явление находится в странном противоречии со всем
остальным в окружающей природе, он снял Щит Хаоса со спины и повесил на
руку, затем извлек вибрирующий меч и стал перебираться через ручей.
Через поляну, поросшую травой, он подошел к оврагу, заваленному
валунами и заросшему редкими кустами папоротника, подобного которому он не
видел. Впереди, как ему послышалось, журчала вода, но ручей все еще был
неподвижен. Когда Эльрик подошел к валуну, наибольшему, чем остальные, он
услышал рядом чей-то голос:
- Эльрик!
Он обернулся, позади на валуне стоял молодой карлик с длинной
коричневой бородой, достигавшей пояса. В руке он держал копье,
единственное его оружие, одет он был в красновато-коричневые брюки, куртку
и зеленый колпак на голове. Глаза его походили на кварц - твердые, упрямые
и веселые.
- Это мое имя, - насмешливо сказал Эльрик. - Хотя откуда ты меня
знаешь?
- Я сам не принадлежу к этому миру, как, впрочем, и к никакому. Я не
существую в определенном мире, как тебе привычно, но двигаюсь туда и сюда
в отражениях миров подобно тому, как это делают боги. Таково свойство моей
природы. В обмен на него боги иногда используют меня как посыльного. Меня
зовут Лукавый Джермус, и это имя известно во всех мирах. - он спрыгнул с
валуна и внимательно посмотрел на Эльрика.
- Зачем вы здесь? - спросил альбинос.
- Мне кажется, ты ищешь Рог Судьбы?
- Правда. А ты знаешь, где он?
- Еще бы, - ухмыльнулся молодой карлик. - Он похоронен с еще живым
трупом героя этого мира - воином, которого звали Роланд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75