Императрица умерла,
дав жизнь единственному малохольному отпрыску, но со страстью
мельнибонийца (которой не ведали эти новые человеческие пришельцы) Садрик
продолжал любить жену и не мог найти удовлетворения ни в чьем другом
обществе, в особенности в обществе сына, который убил ее и который был
всем, что от нее осталось. Волшебными снадобьями, пением рун, редкими
травами был приведен сын к зрелости, и сила его искусственно
поддерживалась всеми способами, известными королям-магам Мельнибонэ. И он
остался жив только благодаря волшебству, потому что он был естественно
бессилен и без снадобий вряд ли смог бы поднять руку в течение большей
половины дня. Если молодой император и находил какие-то преимущества в
своей слабости, то все они заключались только в одном: он очень много
читал. Ему еще не исполнилось пятнадцати, когда он прочел все книги в
библиотеке отца, причем некоторые из них перечитывал по нескольку раз.
Его силы в магии, началам которых обучил его Садрик, были сейчас
большими, чем у кого-либо из его предков за много поколений. Его знание
мира, лежащего за берегами Мельнибонэ, было глубоким и полным, хотя он
почти не исследовал его лично. Если бы он только пожелал, он мог бы
восстановить былое могущество Острова Драконов и править миром, как
неуязвимый тиран. Но чтение научило его думать также о целях, для которых
применяется волшебная сила, о том, следует ли ему вообще применять свои
силы для какой бы то ни было цели. Чтение привело его к тому вопросу о
морали, который он до сих пор еще не совсем понимал. Так, для некоторых
подданных он был богом, а для других - угрозой, потому, что он думал и
действовал не так, как должен был действовать истинный мельнибониец. Его
двоюродный брат Ииркан, например, много раз высказывал сомнение в его
праве властвовать над народом Мельнибонэ.
- Этот ничтожный школяр всех нас погубит, - сказал он однажды ночью
Дайвиму Твару, Повелителю Драконьих Пещер.
Тот, один из преданнейших друзей императора, тут же донес ему об
этом, но юноша отмахнулся от него, заметив, что это всего лишь
незначительное предательство, в то время, как любой из его предков изобрел
бы сказавшему это утонченную и изощренную публичную казнь. Отношение
императора усугублялось тем, что Ииркан, который и сейчас не делал секрета
из того, что сам хочет стать императором, был братом Каймориль, девушки,
которую альбинос считал ближайшей из друзей и которая в один прекрасный
день должна была стать его женой.
Внизу, на мозаичном полу, Ииркан мелькал в своих прекрасных шелковых
одеждах, мехах и драгоценностях, танцуя с сотней женщин, каждая из
которых, судя по слухам, была в разное время его любовницей. Его темные
черты, одновременно красивые и отталкивающие, были обрамлены длинными
черными волосами, завитыми и напомаженными, выражение лица было, как
всегда, ироническим, а поза - высокомерной. Его тяжелый плащ развевался по
залу, довольно сильно ударяя других танцующих. Мало кому это нравилось, но
все молчали, потому что всем было известно, что Ииркан далеко не новичок в
искусстве колдовства. К тому же, его поведение было именно таким, какое и
ожидалось от дворянина Мельнибонэ. Император это знал. Ему было жаль, что
он не может доставить удовольствие подчиненным, приняв участие в танцах,
но он не мог принять участие в том, чего не принимал. И в этом, пожалуй,
он вел себя еще высокомернее, чем Ииркан.
С галерей музыка зазвучала громче и стала более сложной, когда запел
хор рабов, специально подготовленных и оперированных, чтобы каждый мог
петь одну единственную безупречную ноту. Даже молодой император был тронут
зловещей гармонией их песни, которая мало чем напоминала звуки, которые
способен издавать человек. "Почему их боль и страдания дают такую
изумительную красоту? - подумал он. - Или любая красота основана на
страдании? Неужели это и есть секрет любого искусства, и человеческого, и
мельнибонийского?" Император Эльрик закрыл глаза, чтобы поразмыслить, но
был прерван каким-то шумом внизу. Двери распахнулись, и танцующие кавалеры
застыли на местах, отступая назад и низко кланяясь по мере появления
солдат. Солдаты были одеты в светло-голубую форму, их фигурные шлемы были
самых причудливых форм, рукоятки копий с обоюдоострым концом украшены
драгоценными камнями. Они окружали молодую женщину, чей светло-голубой
наряд был таким же, как их форма. На ее обнаженных руках сверкали
многочисленные браслеты из бриллиантов, сапфиров и просто золотые. Бусы из
бриллиантов и сапфиров были вплетены в ее черные волосы. Она резко
отличалась от придворных дам тем, что ни веки, ни щеки ее не были
накрашены. Эльрик улыбнулся. Это - Каймориль. Солдаты были ее личной
охраной, которая, согласно традиции, должна была сопутствовать ей при
дворе. Она стала подниматься по ступенькам, ведущим к Рубиновому Трону.
Эльрик медленно встал и протянул руки.
- Каймориль, я думал, что ты не окажешь нам сегодня чести своим
присутствием.
Она улыбнулась ему в ответ.
- Мой император, я поняла, что у меня сегодня появилось разговорчивое
настроение.
Эльрик был ей очень признателен. Она знала, что ему было скучно, и
она также знала, что она была одна из немногих во всем Мельнибонэ, с кем
он всегда был рад поговорить. Если бы это позволяли приличия, он уступил
бы ей свое место на троне, но, согласно обычаю, она должна была сидеть на
верхней ступеньке лестницы у его ног.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50