— Ну как, дядюшка Перси? — спросил он, устраиваясь напротив.
Можно не сомневаться, что добрая половина сидящих здесь знает, что случилось нынче и кто сбил Ходкисса, но точно так же можно утверждать наверняка, что никто из них ничего не скажет. Если на кого-то и можно надеяться, то лишь на людей, подобных его родичам, то есть опустившихся на самое дно. Но даже они, опасаясь всеобщего осуждения, не рискуют развязывать языки. Значит, надо быть поосторожнее, чтобы никто не подслушал.
Но дядюшка Перси тоже ничего не знал. Что теперь? Все мысли Джерри были заняты исключительно этим, а дядюшка, которого одолели сантименты, вдруг ударился в воспоминания о детстве любимого племянника. Но тому меньше всего на свете хотелось обсуждать подобные вопросы. К тому же дядюшке вдруг стукнуло в голову называть его Ником — так звали рано умершего младшего брата Джерри.
Корнелл смирился с тем, что, видать, придётся идти на Талбот-стрит, где в одном из просторных подвалов обитала большая часть Корнеллов. Конечно, это будет пренеприятнейшая процедура…
Там живут пятеро его сводных братьев и сестёр. Мать умерла несколько лет назад. В битком набитом подвале этого почти никто не заметил. Вместе с ней подохла и жившая там же собака. Она так и пролежала несколько месяцев в углу, пока не нагрянула санитарная инспекция с очередной проверкой.
Джерри вышел из бара и направился к Талбот-стрит. Это была довольно симпатичная на вид зелёная улочка. За деревьями скрывались невзрачные фасады старых облупленных домов.
Вечерело. На загаженной птицами и бродячими собаками мостовой играли детишки. У парадных, сидя на скамейках и старых ящиках, судачили кумушки. По улице туда и обратно медленно ездили машины, водители которых искали развлечений. На стенах висели объявления:

«БОЛЬШАЯ ЧЁРНАЯ КУКОЛКА УСЛАДИТ ВАШ ОТДЫХ».
«ГУВЕРНАНТКА ИЩЕТ РАБОТУ».
«ПРОДАЁТСЯ ФРАНЦУЗСКАЯ ГОНОЧНАЯ МАШИНА».
«ИЩУ РАБОТУ НА НЕПОЛНЫЙ ДЕНЬ. СПРАШИВАТЬ РЫЖУЮ ЛЕДИ».
Все как обычно.
Лишь крадущаяся от дерева к дереву странная фигура нарушала привычную картину.
«Конфуций» утвердился в мнении, что Корнелл — шеф целой преступной шайки, которая, кроме всего прочего, при случае промышляет и секретными документами. Он сам видел, как англичанин встречался со своими людьми, давая им указания или выслушивая отчёты, и начал побаиваться за свою жизнь. У этого Корнелла глаза и уши повсюду. Возможно, он уже знает, что за ним следят…
Наконец Канг-Фу-Цу увидел, как Корнелл по щербатым ступенькам спустился в какой-то тёмный подвал. Возможно, у него здесь штаб, а может, всего лишь одна из многих явочных квартир.
Напротив дома Канг заметил парочку таксофонов. Весьма кстати! Можно, не рискуя упустить Корнелла, связаться с Чангом. Ему повезло ещё больше — один из телефонов работал. Фантастическое везение в этих трущобах. Трижды его соединили не с тем номером, однако в конце концов с миссией связаться все-таки удалось.
Оказалось, что у Чанга тоже кое-что выгорело. Мадам Лили фон Берн потребовала десять фунтов аванса и заявила, что готова немедленно приступить к делу с тем, что остальную часть гонорара она получит в случае благополучного исхода.
Канг велел помощнику прибыть на Талбот-стрит и сменить его. Если Корнелл или кто-нибудь из его шайки обнаружит слежку и захочет убрать «хвост», будет лучше, если этим «хвостом» окажется не он, резидент…
ГЛАВА 14
В РОДОВОМ ГНЕЗДЕ
В фамильном подвале Корнеллов, концентрация зловония была столь мощной, что могла свалить с ног человека к ней непривычного. Потому, наверно, и обходили его стороной и полиция, и судебные исполнители, и благотворительные общества, и даже домовладелец, который давно уже махнул рукой на этих своих жильцов. Но Джерри был Корнеллом, он здесь вырос. И потому, решительно толкнув дверь, висевшую на одной петле, он шагнул в темноту.
Здесь не было ни электричества, ни газа. Берлогу Корнеллов освещали стеариновые свечи и печка, на которой готовили еду и возле которой обогревались в зимние холода.
За последние пять лет их шесть раз показывали по телевизору, фотографии Корнеллов печатались в «Дейли Экспресс», «Дейли Телеграф», «Морнинг Стар», о них трижды писали «Тобис» и «Кенсингтон Пост», два раза — журнал «На помощь!», один раз — «Трибюн», «Дейли Миррор», «Своими глазами», Кристофер Дог в своей колонке «Правдивые истории» и даже еженедельник «Филмз» (их снимали для какого-то документального фильма, но потом кадры о Корнеллах вырезали, настолько отвратительно все это выглядело). Корнеллов упоминал «Словарь сленга и малоупотребительной лексики» («он СКОРНЕЛЛИЛ у бедной старушки последний пенни»). Восемь раз о них писала в больших статьях «Гардиан».
Короче говоря, Корнеллы были притчей во языцех. Иногда им даже удавалось заработать на этом, продавая охотникам за «гвоздевым» материалом кусок отменной лондонской нищеты. Они настолько свыклись со своим прозябанием, что по-другому жить уже не хотели, да, наверно, и не смогли бы.
От Корнеллов, Бенсонов, Фитцджеральдов была ещё одна небольшая, но существенная польза. Когда отцов города, будь они консерваторами или лейбористами, спрашивали, почему те не спешат очистить окраины Лондона от вонючих трущоб, они обычно отвечали: «Эти люди не желают жить иначе».
Корнеллы были знамениты. О них знали все социальные службы. За последние два десятилетия не вышло ни одного социологического труда, ни единой статьи, в которой бы так или иначе не упоминалось их семейство.
Освоившись в темноте, Джерри любопытным взглядом окинул помещение, констатировав, что старые стены наконец-то расстались с остатками обоев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49