В монтажной.
С детской увлеченностью Барбара и Эйс выясняли возможности Эйч-Экс-1 в течение следующих двух месяцев. Быстро стало понятно, что дистанция его действия ограничена сотней лет или чуть больше — она не была фиксированной, а колебалась в некоторых, хотя и довольно узких, пределах. При попытках уйти в прошлое глубже перемещения не происходило совсем, хотя у человека в стеклянном круге возникало обычное для перемещения чувство распада — но когда свет гас, человек оказывался на месте, никуда не исчезнув. Путешествие Мидбина к косарям было, по-видимому, редчайшей флуктуацией, обусловленной, возможно, возможно, специфическими погодными условиями на обоих концах дистанции. В качестве границы безопасности был взят теперь 1850 год, а дальше — вернее, раньше — располагалась зона неизвестной протяженности — вернее, длительности; туда нельзя было соваться без риска потерять путешественника вследствие внезапного изменения каких-то условий непосредственно во время путешествия — условий, о которых Барбара пока не имела ни малейшего представления.
Откуда вообще бралось это ограничение, физики обсуждали все время, но, должен сознаться, в их обсуждениях я мало что понимал. Барбара объясняла его существование субъективными факторами — тогда получалось, что Эйч-Экс-1 срабатывает чуть по-разному в зависимости от того, что за человек подвергается перемещению; Эйс толковал о магнитных полях и силовых реле — но для меня это был и вовсе пустой звук. Сходились они лишь на том, что ограничение не является непреодолимым; Эйч-Экс-2 или 20, если они вообще будут построены, наверняка победят его.
Во-вторых, реверсивного хода Эйч-Экс-1 не имел; будущее оставалось за семью печатями — возможно, по тем же причинам, каковы бы они ни были, по которым существовал предел дальности в прошлом. Здесь мудрецы опять спорили: Эйс требовал построить специальный Эйч-Экс для перемещений в будущее, Барбара настаивала на том, что сначала нужно произвести новые расчеты.
В качестве рабочей гипотезы они приняли, что некое время, проведенное в прошлом, поглощает такое же количество времени в настоящем. Нельзя вернуться через минуту после отправки, если провел в прошлом, скажем, час. Причину они видели в том, что, насколько я мог понять, продолжительность путешествия определяется в настоящем. Для возвращения в момент настоящего, не соответствующий сроку, реально проведенному в прошлом, понадобился другой Эйч-Экс — или, по крайней мере, другой пульт управления — там, в прошлом. А там он не смог бы работать, потому что движение в будущее было пока невозможно.
Наиболее неожиданной оказалась невозможность посещения одного и того же момента в прошлом дважды. Когда подобная попытка была предпринята, у испытуемого не возникло даже чувства растворения; свет вспыхнул и погас, не оказав никакого воздействия на стоящего под отражателем человека. Это блестяще подтвердило выдвинутую Барбарой концепцию «субъективного фактора»
— но что за механизм тут работает и как, никто не представлял. Не представляли они и того, что произойдет с путешественником, если он, отправившись в момент, непосредственно предшествующий предыдущему визиту, попытается перекрыть его начальный период конечным периодом визита последующего; предпринимать подобный эксперимент было бы слишком опасно.
С учетом всех этих ограничений физики мотались по временам, как их душенькам угодно. Эйс целую неделю проторчал в октябре 1896 года и забрел аж до Филадельфии, испытав все восторги и увеселения знаменитой предвыборной компании. Зная, что Брайан будет не только избран, но и просидит в президентах три срока, Эйс не смог удержаться: забыв все запреты Барбары, он выиграл бог весть сколько пари у вигов, самоуверенно ставивших на майора Маккинли.
Хотя и Барбара, и Эйс посещали, в числе прочих периодов, и годы войны, по возвращении они не могли сообщить мне ничего толкового — все, что они рассказывали, проще было почерпнуть из книг. Им недоставало профессионализма. Пикантные подробности, которые они иногда приносили, представляли, быть может, интерес для любопытного зеваки — но не для опытного хрониста. Было настоящей мукой знать, что, например, Барбара встретилась на Йоркской станции с госсекретарем Стентоном, а Эйс слышал краем уха, как один фермер вскользь заметил другому: вчера, дескать, у него останавливались разведчики южан — и что, ни она, ни он не сочли эти ситуации заслуживающими дальнейшего наблюдения.
Я делался все раздражительнее. Я подолгу спорил сам с собой, но давно уже пошел по кругу. Я спрашивал себя: почему бы и нет? Несомненно, это уникальная возможность. Никогда еще историку не выпадало счастье проверить прошлое на ощупь, выбрать определенный момент для изучения его воочию, писать о прошлом со всей беспристрастностью современного ученого и со всей скрупулезностью очевидца, знающего, вдобавок, куда и на что смотреть. Почему ты не хочешь воспользоваться Эйч-Эксом-1, Ходж, и увидеть все сам?
Но что-то восставало во мне. Что? Страх? Неловкость? «Субъективный фактор» Эйч-Экс-1? Суеверное чувство, что я суюсь в некие запретные области, где человеку с его слабостями нет места? «Ты не должен ничего упрощать. Обещай мне.» Да, Кэтти была прелесть. Она жена мне, и я ее люблю, но она — не ученый и не оракул. Что заставило ее сказать это? Женская интуиция? Красивая, веская фраза — но что она значит? И разве у Барбары, которая сразу же предложила мне воспользоваться Эйч-Эксом, женской интуиции нет?
Не раз и не два я пытался направить наши разговоры с Кэтти в этом направлении —
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79