Зеленый ковер в гостиной Трифтов изображал реку, текущую от дверей к окнам на улицу. Узор состоял из кораблей под всеми парусами, а между кораблями для разнообразия были небрежно разбросаны пучки цветов. Изредка, по торжественным дням, Белле и малютке Лотти разрешалось поползать по этой реке и поковыряться зачарованным пальчиком в парусе судна или в цветочной гирлянде.
Оба ребенка Керри родились в этом доме. Айзик и Хэтти Трифт в нем и скончались. Здесь и осталась Керри одна, осталась хуже чем вдовой.
Сэмюэлю Пейсону стукнуло, должно быть, лет сорок шесть, когда, прихватив в конторе «Трифт и Пейсон» все наличные деньги, а также все оказавшиеся под рукой акции, облигации и прочие ценные бумаги, он отбыл в неизвестном направлении и исчез навеки. Задумал он это, вероятно, давно. План был чрезвычайно прост. Сэмюэль играл в деле активную роль. Айзик Трифт передавал ему все большие и большие суммы, доверенные фирме для выгодного помещения в земельные бумаги вдовами старых друзей Айзика, сыновьями и дочерьми чикагских пионеров, наконец, самими старыми друзьями. Эти деньги Пейсон брал якобы для того, чтобы выгоднее разместить. Условия сделок он всесторонне обсуждал со своим тестем и даже предоставлял тестю отчеты о сделанных им покупках бумаг. На самом деле все деньги он помещал только в собственный карман. Раз или два по ним был выплачен мнимый дивиденд. Но капитал оставался нетронутым. И когда пробил час, Сэмюэль Пейсон собрал все, что мог, и сгинул с глаз, чтобы вести жизнь по своему вкусу.
Сэмюэль был примерным супругом, отцом и зятем. По вечерам – шахматы со стариком Айзиком, мотание шерсти для миссис Трифт, игры с девочками, по воскресеньям – хождение в церковь с Керри. Он не тратил времени на разговоры с Шарлоттой и не старался притворяться.
Тысячи раз в годы их совместной жизни глаза миссис Трифт словно говорили Шарлотте: «Видишь, вот каким должен быть муж! Вот это зять! Не то что какой-то Дик».
Удар так оглушил стариков, что, казалось, они не могли даже постигнуть всей громадности несчастья. Убыток достигал приблизительно ста пятидесяти тысяч долларов. Айзик Трифт решил выплатить эти деньги. Дома и участки на улицах и авеню Индиана, Уобаш, Мичиган, Прери были проданы, вырученные суммы распределены между кредиторами. Но особняк на Прери-авеню Трифты не продали. За него они цеплялись всеми силами. Что угодно, только не это! К тому времени, когда все было кончено, Айзик Трифт превратился в дряхлого старика с парализованными руками. Волосы и борода, до сих пор неподвластные времени, вдруг побелели. Язычок Хэтти Трифт утратил былую язвительность. После смерти Айзика она сблизилась с Шарлоттой. Одна Шарлотта умела ее успокоить. Керри, понятно, действовала на нее раздражающе: они были слишком похожи друг на друга. Только Шарлотта знала секреты приготовления бульонов и желе, молочных гренок и кашек, возбуждавших аппетит матери. Керри, с ее математическим складом ума, кухаркой была никудышной, зато могла часами сидеть над вычислениями, когда дело касалось какого-нибудь участка или обесцененной бумаги, но особого рода терпения, необходимого для присмотра за кипящей кастрюлей или раскаленной сковородой, ей совсем не хватало.
«Ну, уже готово, хватит!» – восклицала она и вываливала содержимое сковородки на блюдо. В большинстве случаев кушанье было или полусырое, или подгорелое.
Шарлотта довольно робко заявила, что будет давать уроки музыки, шитья, брать заказы на тонкое рукоделие. Но дребезжащие звуки ее игры казались призрачным эхом давно минувших дней. Ее слушатели даже говорили, что, судя по ее исполнению, этого сумасшедшего Вагнера можно, оказывается, играть так, что уши не страдают. А ручные вышивки расценивались дешево в эпоху, помешавшуюся на фабричных поделках.
Главой оставшегося без мужчин хозяйства сделалась Керри. Ей пошло на пользу сидение над арифметикой в школе миссис Тэйт. Шутя манипулировала она теперь простыми и сложными процентами, заведовала немногим из спасенного от крушения недвижимости, рассеянной там и сям, и с видом знатока говорила об участках, акрах и полуакрах. Все свои детские годы Белла и Лотти только и слышали от нее:
– Ну-ка, марш! Не видите – мама занята! Спросите тетю Шарлотту.
Поэтому выходило так, что тетя Шарлотта кормила, поила их и снабжала хлебом с маслом, посыпанным сахаром. И мало-помалу все в доме стало вращаться вокруг Керри, хотя дела по хозяйству вела Шарлотта. Когда Керри шла спать, ложился весь дом. Ведь должна она когда-нибудь иметь покой! Завтраки, обеды и ужины были приурочены к потребностям Керри. Она стала деловой женщиной в то время, когда эта порода женщин еще не существовала. Она даже открыла в одном из новых зданий на Кларк-стрит контору, над дверьми которой красовалась вывеска:
МИССИС КЕРРИ ПЕЙСОН
Торговля недвижимостью. Ценные бумаги. Закладные.
Преемник покойного Айзика Трифта
Впоследствии она заменила дощечку другой: «Керри Трифт-Пейсон». Вообще, она легко шла на перемены. Умение приспосабливаться к обстоятельствам было одним из ее талантов. Она работала, как мужчина, заправляла всем домом и, как мужчина, не знала сентиментальности. Она не отличалась хозяйственными способностями и не умела делать закупки, но какое-то упрямство заставляло ее держать в своих руках бразды правления. Может быть, в ней говорил колоссальный эгоизм или мелочное властолюбие. Шарлотта могла бы справляться с закупкой провизии очень хорошо и бережливо, но Керри любила заниматься этим по пути в город по утрам и самолично навещала бакалейщика и мясника на Тридцать первой улице, начиная свои заказы неизменным:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75