У него какой-то маниакальный вид: смелость и решительность, но при этом изворотливость коммивояжера. Джон так убедителен, его слова почти неопровержимы. Но Кит видит, что Лючия права: Джон Тальбот совсем не изменился. Он может оправдать все преступления, которые привели его в эту тюрьму. По его мнению, единственное, в чем он виноват, так это недостаточное старание в бизнесе.– Если быть честным до конца, то я был сбит с толку. Ты, свадьба, жизнь с твоей семьей, я не мог вынести этого. Я не представлял себе ни на минуту, что смогу жить как все, с тещей, тестем и бегающими вокруг детьми. Мне никак не удавалось зажить нормальной жизнью, успокоиться, остепениться. Словно какое-то проклятие лежало на мне. Я тогда поступил как трус, просто сбежал.Кит видит в глазах Лючии боль давно минувших дней. Возможно, это лишь тень оправдания, слабое оправдание, такое же слабое, как мужчина, которого она выбрала. Лючия закрывает лицо руками, чтобы прекратить эту исповедь:– Джон, я услышала достаточно.Он удивлен. Очевидно, на свете есть не так уж много людей, которые могут остановить Джона Тальбота на его пути.– Есть еще кое-что, – переводит дыхание Лючия. – За день до свадьбы, когда мы ехали в сторону Хантингтона, чтобы посмотреть наш дом, как, скажи на милость, ты собирался выкручиваться? Дома-то ведь не было.Джон слегка качает головой:– Первый раз за много времени мне повезло. Ты дала мне шанс, Лючия. Мне кажется, что ты прекрасно понимала, что даешь мне этот шанс. Ты сделала так, чтобы я с легкостью мог сбежать. Если бы ты настояла, чтобы я показал тебе дом, мне пришлось бы рассказать тебе всю правду. Но ты дала мне еще двадцать четыре часа, чтобы подумать, как поступить. И я не видел иного выхода, кроме как сбежать.Лючия на секунду задумывается:– И думать, что я бы последовала за тобой на край земли.Из кармана своей формы Джон достает пачку сигарет и предлагает одну Лючии, но она отказывается.– Но, видишь ли, мне не нужно было о тебе беспокоиться, Лючия. Я тебе был не нужен.– Да как ты можешь так говорить? – откидывается Лючия на спинку стула.– У тебя была жизнь и без меня. У тебя была любимая работа, дом, семья. Ты была независимой деловой женщиной. Ты могла сама о себе позаботиться. Поверь, я знавал женщин, которым нужен был мужчина, чтобы заботиться о них. Таких у алтаря не бросишь.Гул разговоров в комнате нарастает. Поскольку у заключенных и посетителей есть лишь немного времени, они говорят все громче, словно от этого их слова приобретают какое-то особое значение. Раздается громкий пугающий гудок: время посещения истекло.Лючия, Джон Тальбот и Кит встают. Он что-то шепчет Лючии на ухо, целует ее в обе щеки, а потом слегка касается губами ее губ. Он обнимает ее и закрывает глаза, словно пытаясь увидеть мысленный образ. Потом отступает назад и идет через металлическую дверь, не оглядываясь.– Вы в порядке? – спрашивает Кит.– Да, все хорошо, – тихо говорит Лючия.
Они присоединяются к толпе, идущей обратно на станцию, но Лючия останавливается, чтобы посмотреть на тюрьму, расположенную на реке Гудзон.– Что он сказал? – спрашивает Кит.– Он сказал, что каждый вечер перед сном он воображает меня в белом льняном платье, стоящей в дверях. Мы одни, он берет меня за руку и говорит: «Пойдем, Лючия, посмотрим на океан. Это все, что я могу дать тебе». И знаете, что в этом самое забавное?– Что же?– Мне семьдесят восемь лет, но у меня никогда не было дома рядом с водой, а вот Джон живет рядом с водой. Он живет в камере, в которой нет окна, но он все равно рядом с водой.Кит помогает Лючии сесть рядом с окном, а сама садится у прохода. Некоторое время они едут в молчании, каждая раздумывает о необычном седовласом человеке, когда-то самом энергичном и неотразимом мужчине, кружащем в котильоне в бальном зале отеля «Плаза» в Нью-Йорке. Кит обращается к Лючии:– Вы сожалеете о чем-нибудь? Ну, обо всем, что с вами произошло, что изменило вашу жизнь, – вы бы хотели, чтобы все было как-то иначе?– Если что-то плохое должно случиться, мы не в силах это предотвратить, – говорит Лючия. – И все хорошее – мы тоже не можем взять его в долг, не можем попросить, чтобы оно произошло раньше, чем должно.– Так значит, нет. Никаких сожалений, – опираясь на спинку сиденья, говорит Кит.– Я не жалею ни о чем, что со мной произошло. Мне только хотелось бы, чтобы я не так бурно реагировала на некоторые события. Я позволяю событиям выбить меня из колеи и никак не могу забыть некоторые вещи слишком долго. Я была уверена, что так или иначе могу предотвратить несчастье, и это было моей большой ошибкой. Все предначертано: если что-то должно случиться, то оно случится обязательно. И с этим ничего не поделаешь.Когда они возвращаются на Коммерческую улицу, Лючия зовет Кит подняться к ней в комнату.– Я не отниму у вас много времени, – открывая дверь, обещает Лючия. – Я хочу подарить вам кое-что.Она пересекает комнату и возвращается с пакетом. Кит открывает его и достает платье из золотого ламе, которое было на Лючии в канун Нового года в «Уолдорфе».– Из всех вещей, что были у меня, эта – самая любимая.– О, Лючия, – обнимая ее, говорит Кит. – Я буду хранить его всю жизнь. – Кит прикидывает к себе платье. – Если я когда-нибудь похудею, вот это будет наряд.
После встречи с Джоном Тальботом Лючия и Кит возвращаются к повседневным делам, но только с одним отличием: Кит частенько проведывает Лючию и раз в неделю приглашает куда-нибудь на ужин. Сегодня был тяжелый понедельник. Череда увольнений на Уолл-стрит приводит к тому, что количество внештатных сотрудников сокращается вдвое, поэтому у Кит теперь двойная нагрузка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93