Он смотрит на папу. Ему нужно его одобрение, но ему также понятно, что потребуется много времени, чтобы вновь заслужить его.
После ужина я переодеваюсь в свитер, юбку и легкие туфли. Мама и папа все еще слишком расстроены, чтобы показывать дом Розмари. Я была уверена, что ужин успокоит их, но после него все стало еще хуже. Мама поняла, что у ее старшего сына никогда уже не будет пристойного приема в большом зале с оркестром. Надеюсь, Роберто устроит все так, чтобы его жена чувствовала себя здесь как дома. Я спускаюсь в прихожую и вижу кучу вещей. Должно быть, это ее.– Розмари, – зову я.– Я здесь, – отвечает она.Я иду в гостиную и нахожу ее в полном одиночестве сидящую на краешке дивана. На ней все еще надето свадебное платье, но вуаль сползла на затылок.– Не хочешь переодеться? – спрашиваю ее я.– С удовольствием, но я не знаю, куда идти.– А где Роберто?– К ним в магазин что-то привезли.– О, – улыбаюсь я, но на самом деле я рассержена. Не могу поверить, чтобы мой брат мог бросить свою невесту одну сразу после свадьбы. – Вещи в прихожей твои? – спрашиваю ее я. Она кивает. – Тогда пойдем отнесем их в твою комнату. Я веду Розмари в столовую и показываю ей кухню, потом сад, который ей очень нравится.– Гостиную ты уже видела. Пойдем, – беру я чемодан и коробку и начинаю подниматься. Розмари пытается поднять другой чемодан, но я запрещаю ей: – Нет! Не поднимай!Розмари улыбается мне.– Спасибо.– Я сама все принесу. Или Роберто, когда вернется, – оборачиваюсь я к ней с лестничной площадки. Отсюда она кажется еще тоньше, чем в церкви. – Понятно, что тебе тяжело, – ласково говорю я, – но все будет в порядке.Розмари молчит и закрывает глаза, пытаясь не расплакаться.– Время лечит! – подбадриваю ее я.– Можно я возьму Фазула?– Что за Фазул?– Мой попугай.Розмари стягивает с маленькой клетки платок, и, увидев хозяйку, зелено-желтый попугай начинает чирикать.– Это и есть Фазул?– Скажи Лючии «здравствуй», – наставляет Розмари питомца.– Красотка! Красотка! – говорит птица.– Так и быть, Фазул. Ты можешь остаться, – говорю я попугаю, и он вспархивает на перекладину.Поднимаясь за мной на следующий этаж, Розмари смеется. Я показываю ей дверь в комнату родителей, расположенную в задней части дома. Дверь закрыта. Потом локтем толкаю другую дверь.– Сюда.Розмари входит в комнату, бежит к окну и выглядывает на Коммерческую улицу. Потом поворачивается и осматривает обстановку, одобрительно кивая головой. Это просторная комната, с двухъярусной кроватью, аккуратно застланной белыми покрывалами. Здесь есть большое зеркало и старое кресло-качалка. Мама освободила для Розмари шкаф.– Роберто жил вместе с Анджело. Его мы переселили вниз к Орландо. Прямо над вами – комната Эксодуса.– А где твоя комната?– На самом верху. Это студия.– Так высоко подниматься, – говорит Розмари, опускаясь на краешек кровати.– Мне нетрудно. Вот ванная. К счастью, у вас отдельная, – показываю я ванную Розмари. – Она маленькая, но очень удобная. – На раковину мама положила несколько чистых белых полотенец.– Папа хотел сделать от этой комнаты лестницу, чтобы можно было спускаться в сад. Но все произошло так быстро, не хватило времени… – я вдруг понимаю свою бестактность и замолкаю. – В общем, они скоро за это возьмутся, я уверена.– Спасибо.– Надеюсь, тебе здесь будет уютно.Розмари начинает плакать:– Я тоже надеюсь.Мне так жаль мою невестку, что я заключаю ее в объятия:– Не плачь. Сегодня был трудный день, но ты все сделала, как следует.– Спасибо, – снова говорит Розмари.– Знаю, я высоко забралась, но ты в любой момент можешь подняться ко мне в комнату, если тебе что-то понадобится или вдруг захочется с кем-то поговорить.– Ладно.– А сейчас давай, распаковывай вещи, обустраивайся, а я пойду. Каждую пятницу вечером мы стряпаем печенье. Это очень весело. Если Роберто задержится допоздна, я зайду за тобой.– Здорово, – вытирает нос Розмари.Я закрываю дверь. Фазул говорит:– Красотка.Я собираюсь подняться к себе, но вместо этого направляюсь к комнате родителей и стучу в дверь. Не дождавшись ответа, вхожу. Закрыв лицо руками, мама лежит на кровати.– Мама? – шепчу я.– Я не сплю, – даже не пошевельнувшись, говорит она.– Я позвала Розмари стряпать вместе с нами печенье.Она молчит.– Мама?– Надеюсь, тебе никогда не придется пережить подобное. Видела, как на нас смотрел отец Абруцци? От стыда я чуть не умерла, – жалуется мама.– Разве отец Абруцци может знать, что для человека значит свадьба, у него ведь нет семьи.Мама садится на кровати:– Не смей ничего говорить против священника.– Я и не говорю. Но как он может понять, через что тебе пришлось пройти. Ему не довелось растить четырех своенравных сыновей и дочь. Он ничего не смыслит в жизни. И кстати, разве добродетельные христиане могут судить обо всей семье, если один ее член ошибся? Какой вздор!Мама отворачивается от меня. Споры о церкви я никогда не выигрывала. Но, по правде сказать, я просто хотела как-то утешить ее. Ей потребуется много времени, чтобы свыкнуться с этим, а у меня еще много дел, поэтому я встаю, чтобы уйти.– Лючия! Ты права. Но не говори отцу, что я так думаю.
По пятницам Делмарр обычно устраивает «совещание», на котором передает нам заказы и в общих чертах рассказывает о последних тенденциях в моде. Мы отчитываемся, что успели сделать, и в соответствии с этим он распределяет объем работы – подшивка, подгонка, сборка одежды. Если мы справляемся раньше срока, то он берет нас пройтись по магазинам, посмотреть ткани и готовую одежду. Мы с Рут обожаем ходить с ним, потому что это всегда весело. После прогулки Делмарр угощает нас ланчем, а после работы ведет в какое-нибудь роскошное заведение вроде «Пьер-отеля» выпить коктейль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93