Лисса подошла к нему и обняла за плечи.
– Глупый мой неумеха. Неужели ты не понимаешь, что уже то, что ты пошел на это ради меня, и есть самое лучшее доказательство твоей любви?
Роум некоторое время еще стоял неподвижно, как статуя, потом резко обернулся, схватив ее за руки.
– Что ты сказала? – спросил он внезапно севшим голосом.
Лисса улыбнулась ему.
– Я сказала, что люблю тебя. Мне нравится подгоревший соус и обугленные тосты, приготовленные тобой. Я хочу выйти за тебя и иметь от тебя детей. И мы научимся быть идеальными – идеальными родителями и идеальными любовниками. Вместе.
Роум недоверчиво уставился на нее, а потом сжал в объятиях.
– Ах, Тыковка, вот уж, чтоб быть идеальной любовницей, тебе и учиться не надо – ты и так мой идеал.
Он склонил голову, чтобы поцеловать ее, но, прежде чем губы их встретились, Лисса пробормотала:
– Только обещай больше не готовить спагетти, хорошо?
– Клянусь, Тыковка! – заверил он.
Эпилог
Прошло три года.
Когда кто-то постучал в дверь, руки Роума были по локоть в детской присыпке.
– Входи, Джес! – крикнул он, не тратя время на церемонии.
Джейсон осторожно проложил путь через разбросанные по гостиной комнате игрушки и прочие детские вещи. Он прислонился к книжным полкам и, скрестив на груди руки, с насмешливой улыбкой наблюдал за Роумом, склонившимся над широким кожаным диваном, сейчас покрытым толстым велюровым чехлом.
– Угадай, где на этой картинке спряталась птичка? – пошутил он.
Роум мельком взглянул на шурина, но воздержался от комментариев. Он был слишком занят, пытаясь поменять подгузник извивающемуся в его руках карапузу. Хотя он и уверял Лиссу, что является специалистом по этой части, весь его опыт на деле сводился к тому, как бы спихнуть эти обязанности на кого-нибудь другого.
И вот сегодня Лисса оставила Роума дома с детьми, чтобы сделать кое-какие покупки вместе с Анни, которая снова ждала ребенка. Навык организатора тут же подсказал Роуму выход из положения: вызвать подкрепление. Он позвонил Джейсону и потребовал, – ну, возможно, это было больше похоже на мольбу о помощи, – чтобы тот немедленно мчался сюда, а то худо будет. И так как Джейсон был вторым после Роума лицом в офисе фирмы «Золотые Автодетали», выбор у него был небольшой.
К сожалению, он, похоже, еще этого не осознал.
Роум сердито набросился на приятеля:
– Ну, чего ты там стоишь? Помогай!
В столь критический момент он не отваживался выпустить из рук ни ребенка, ни подгузник, поэтому он просто кивнул на окружавший его хаос.
Дом, который раньше был уютным чистеньким приютом холостяка, превратился нынче в то, что Роум шутя именовал «семейной свалкой».
Едва ли был такой момент, чтобы хоть одна яркая детская игрушка не валялась под ногами. Запахи талька и детского шампуня заполняли комнату. Толстые мягкие ковры легли поверх деревянного пола, чтобы защитить колени – главным образом мамочки и папочки, как считал Роум, – а детский манеж, качели и высокий стульчик дополняли меблировку.
Правильнее было бы сказать: манежи, стульчики.
Наконец-то справившись с подгузником, Роум облегченно перевел дух и опустил Сид на пол. Маленькая Сидни унаследовала от матери медового цвета кудри, а от отца – сине-зеленые глаза.
Сидни счастливо залопотала ему что-то невразумительное.
– Нет, голубушка, – остановил ее Роум, – я уже решил. Ты отправишься на свое первое свидание, когда тебе стукнет тридцать пять, и ни днем раньше.
– Попался, приятель. Вот тебе еще одна, – весело возвестил Джейсон о прибытии на санобработку следующей малышки.
Роум поднялся и принял Сэмми из рук ее дяди.
– Слушай, Джес, помешай там на кухне соус к спагетти, ладно?
Джейсон кивнул и отправился на кухню, отделенную от гостиной длинным столом.
– А мне казалось, что Лисса взяла с тебя клятву не готовить спагетти.
Он приподнял крышку кастрюльки, предусмотрительно поставленной на дальнюю конфорку, где ее не могли достать детские ручонки, и аромат томатов и пряностей наполнил комнату.
– Так оно и было. Но ей пришлось смилостивиться, когда я заявил, что это единственное, что я умею готовить. Она иногда разрешает мне попрактиковаться.
Роум с вожделением втянул запах, доносящийся из кухни, привычно расстегивая штанишки и держа наготове сухой подгузник. Он стал большим специалистом по раздеванию своих маленьких леди – Лисса утверждала, что и не только маленьких, и это было совершенной правдой.
– Эй, Роум, твоя стряпня выглядит не так уж плохо! – Джейсон хорошенько помешал в кастрюльке и нахмурился. – Слушай, Роум!
– Да? – Роум пытался надлежащим образом прикрепить прокладку, что было нелегким занятием, так как сероглазая, черноволосая малышка извивалась ужом, видимо, полагая, что смена подгузников – это такая игра, в которую любит играть папа.
– Что, так и полагается, чтобы в соусе плавали все эти черные комочки? – поинтересовался Джейсон.
– Вот черт! – выругался Роум.
Опять подгорело. Пытаться одновременно готовить и заниматься детьми было бессмысленно. Результат всегда был плачевным. По крайней мере у Роума. Лисса справляется со всем этим почему-то прекрасно.
– Не думаю, чтобы ты любил спагетти по-каджунски, а, Джес?
Ура! Роуму наконец удалось более или менее сносно прикрепить прокладку подгузника. Он спустил на пол Саманту и пошел проверить свой злосчастный соус.
– Иглать, па-па, са-гать! – Александра, последняя из тройняшек, обхватила его за колени. Она любила играть с Роумом, когда он ставил ее ножки на свои ступни и так шагал с ней по комнате. Ее кудри ярко-рыжего цвета обрамляли сапфирово-голубые глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50