ХХ. Ничего я не ревную. (Садится.)
АА. А как ты заботишься о нем... Песик аж лопается от кормежки, смотри какой толстый стал. Чем ты его кормишь?
ХХ. Ничем. Он набитый.
АА. Вот именно. Но чем? Что у него внутри?
ХХ. Ничего нет.
АА. А может, это тайна?
ХХ (встает). Ты положишь его или нет?
АА. Вот сейчас мы и узнаем. (Берет со стола ножницы и, прежде чем ХХ успевает ему помешать, распарывает кукле живот и вытаскивает из нее свернутые банкноты.) А-а, теперь понятно.
ХХ. Это мое, отдай! (Вырывает у него деньги.)
АА. Теперь все понятно. Значит, поэтому у тебя никогда не было денег.
ХХ. Отдай, вор!
АА. Выбирай слова. Если бы мне захотелось тебя обокрасть, я сделал бы это уже давно. Думаешь, я не знал, где ты прячешь деньги?
ХХ. Подглядывал, значит?
АА. Вначале только догадывался. Такие, как ты, не держат деньги в банке. А потом, однажды вечером, признаюсь...
ХХ. Видел?
АА. Действительно видел, как ты нафаршировывал своего песика наличными. Но это произошло нечаянно, уверяю тебя. У нас, интеллектуалов, чуткий сон.
ХХ. Ворюга. (Садится к столу на правый стул и начинает пересчитывать деньги.)
АА. Сейчас ты убедишься, что я не взял у тебя ни гроша. Хотя мог и хотя имел на это право.
ХХ. Какое еще право! Это мое!
АА. Но ты же должен мне много денег.
ХХ. Я не для себя...
АА. Знаю, знаю, для жены и детей. Но мне нет дела, ради кого ты жмешься. Для меня важнее всего, что ты жмот. Это и есть моя гарантия того, что ты никогда меня не оставишь. Ты же не оставишь своих денег, да?
ХХ. А ты подумал, что их тебе оставлю? Как же, жди!
АА. Ни секунды я так не думал. Я ведь даже не напоминаю тебе о возврате долга. Итак, ты забрал бы их домой?
ХХ. Мое это, не отдам!
АА. Вот именно, "мое". Мне нравится, как ты произносишь это слово. Произносишь с такой убежденностью, с такой страстью... Но подумай сам. Там тебе пришлось бы, наконец, истратить эти твои тяжелым трудом заработанные деньги. Там ты уже не сможешь ни зарабатывать, ни копить...
ХХ. Ясное дело. Для того я их тут и коплю.
АА. В том-то и дело, что тут. Тут, а не там. Тут у тебя денег становится с каждым днем все больше. Каждый день ты ложишься спать с мыслью, что завтра у тебя их будет больше, послезавтра еще больше, через год еще и еще больше. В твоей жизни есть цель, и чем она отдаленнее, тем заманчивее. Ты уже накопил на небольшой домик в небольшом саду? Тогда почему бы тебе не накопить на дом побольше в еще большем саду... Ведь это так просто, достаточно лишь отложить возвращение еще на месяц, еще на два... А потом на еще более красивый дом, на еще больший сад Так ты и будешь медлить с возвращением, поскольку, чем больше ты имеешь, тем больше захочешь иметь еще. Пройдут годы, а ты все будешь медлить, работать и копить. На будущее. Ну, что же ты остановился... Так приятно смотреть, как ты пересчитываешь деньги...
ХХ. Зачем ты мне это говоришь?
АА. Чтобы ты понял, что не я удерживаю тебя здесь. Что мне не нужно писать никакого доноса, чтобы ты остался. Ты останешься сам, по собственному желанию. Не то вдруг взбредет тебе в голову какая-нибудь новая идея с топором.
ХХ. Не ворочусь?
АА. Никогда. Хоть и будет тебе постоянно казаться, что уже скоро, что уже вот-вот...
ХХ. Никогда?
АА. Почему тебя это так огорчает? Перед тобой прекрасная жизнь, полная надежды, тоски и иллюзий. Не всякому такое дано.
ХХ. Но почему никогда?
АА. Я тебе уже объяснял. Никогда, так как ты - раб. Там ты - раб государства, а здесь - собственной алчности. Так или иначе - ты всегда раб, и нет тебе избавления. Свобода - это способность распоряжаться самим собой, а тобой всегда распоряжается кто-то или что-то. Если не люди, то вещи.
ХХ. Какие вещи...
АА. Вещи, которых ты жаждешь, которые хочешь иметь. Которые можно купить за деньги. Быть рабом вещей - это неволя еще более абсолютная, чем тюрьма. Такая неволя поистине идеальна, ибо не требует никакого насилия извне, никакого принуждения. Тут уже только сама рабская душа создает для себя неволю, потому что стремится к неволе. У тебя душа раба и только этим ты мне интересен. Только ради моего труда о сущности рабства, который намереваюсь написать...
ХХ. Да я на твой труд...
АА. Мне безразлично, как ты относишься к моим исследованиям. Главное, ты не можешь перестать быть рабом, подобно тому как насекомое не может перестать быть насекомым.
ХХ. Не могу?
АА. Не можешь. Так же, как не можешь изменить свою натуру, не можешь, так как тебе пришлось бы стать кем-то другим, а это невозможно. Не можешь, как не можешь перестать быть скрягой, как не можешь отречься от мечты о возвращении, как не можешь возвратиться...
ХХ. Я ворочусь.
АА. Не вернешься.
ХХ. Ворочусь!
АА. А как же это? (Указывает на стопку банкнот.)
ХХ. Ворочусь, ворочусь, ворочусь! (Рвет банкноты.)
АА. Ты что делаешь! Это же деньги!
ХХ. Я раб... я насекомое...
АА пытается ему помешать, но ХХ отталкивает его. Рвет банкноты на мелкие клочки и разбрасывает их по полу.
АА. Твои деньги!
ХХ. Мои... мои... мои...
Продолжает рвать. АА пытается остановить его, но ХХ отталкивает АА настолько сильно, что тот, покачнувшись, спотыкается и падает на пол. ХХ доводит свое дело до конца.
АА. Тронулся. (Ползая на четвереньках, собирает с пола обрывки денег.) Может, удастся склеить...
ХХ. Удастся?
АА. Нет. (Бросает обрывки на пол, поднимается.)
ХХ. Что же мне теперь делать?
АА. А я откуда знаю... Делай, что хочешь. Теперь ты свободный человек.
ХХ. Что я натворил, что я натворил?
АА. О чем ты горюешь? Ты освободился от своего рабского состояния, взбунтовался против тирании денег. Доказал, что можешь себе позволить роскошь свободы. Так радуйся теперь.
ХХ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20