Если бы оказалось, что знаешь, я была бы уверена, что ошиблась. Теперь тебе известно все.
НИК. И ты не носишь очки?
МЭРИ-ЛУ. Нет, Ник. Я еще не в том возрасте, чтобы признаваться, что уже его достигла.
НИК. Ты с ним поссорилась?
МЭРИ-ЛУ. Насмерть. Он безумно меня ревнует. Ему кажется, что я его собственность. Совсем как тебе кажется. Или Аврааму.
НИК. Тогда почему он разрешил тебе одной прийти сюда?
МЭРИ-ЛУ. Ничего он мне не разрешал, я просто убежала. Мы поссорились сразу же, на пристани, ну и я сбежала.
НИК. Как?
МЭРИ-ЛУ. Он зашел в бар, купить сигареты, а когда вернулся, меня и след простыл.
НИК. И он тебя не искал?
МЭРИ-ЛУ. Как? В этих улочках? Я же могла пойти в любую сторону. Он выбрал самый лучший метод: сидит перед баром и ждет. Знает, что я должна вернуться перед отплытием. Вот тогда он со мной поговорит.
НИК. А ты тем временем осматриваешь музей.
МЭРИ-ЛУ. Я увидела его только здесь, наверху, когда пришла к тебе. Но все время боялась, что он будет меня искать и что найдет тут. И сейчас боюсь.
НИК. Не переживай, он если даже и придет, то не позвонит.
МЭРИ-ЛУ. Почему?
НИК. Потому что внизу нет колокольчика. Колокольчик здесь.
МЭРИ-ЛУ. Ник, мне сейчас не до шуток.
НИК. Я всего лишь логически размышляю...
МЭРИ-ЛУ. Лучше перестань. Ты его не знаешь. Да он сквозь стену пройдет.
НИК. Да? И что тогда сделает?
МЭРИ-ЛУ (закрывает лицо ладонями). Убьет меня! (Всхлипывает.)
НИК. Ну, ну, успокойся. (Снимает с нее шляпу, бросает на пол и гладит ее по голове.) Он ведь меня тоже не знает.
МЭРИ-ЛУ. Ты не представляешь, каким он бывает жестоким со мной... (Плачет.)
НИК. Тогда его следует наказать.
МЭРИ-ЛУ (падая в его объятия). Да, да! Мы его накажем!
НИК (высвобождается из объятий Мэри-Лу, отходит в сторону и восклицает воинственно). Если хочешь, я его убью!
МЭРИ-ЛУ (удивленно, без энтузиазма, даже с упреком). Ник, я уже сказала: мне сейчас не до шуток!
НИК. Какие еще шутки. Я его застрелю.
МЭРИ-ЛУ (поникнув). Из чего?
НИК. Из огнестрельного оружия.
МЭРИ-ЛУ. С такого расстояния?
НИК. Ерунда, у меня винтовка с оптическим прицелом.
МЭРИ-ЛУ (заинтересованно). Откуда она у тебя?
НИК. Одолжил.
МЭРИ-ЛУ. У кого?
НИК. У трупа. Вышел я как-то раз прогуляться и наткнулся на мертвого снайпера. Ему винтовка больше не нужна.
МЭРИ-ЛУ (со все большим интересом). Ты умеешь стрелять?
НИК. Когда-то тренировался...
МЭРИ-ЛУ. Где?
НИК. В Бейруте, Ливии, Йемене...
Пауза.
МЭРИ-ЛУ. У меня была приятельница, уже давно. Она уехала в Европу, и ее след потерялся. А потом ее судили в Мюнхене.
НИК. Почему в Мюнхене?
МЭРИ-ЛУ. Потому что в Афинах она захватила самолет "Люфтганзы". На процессе говорили, что она проходила подготовку в Бейруте.
НИК. Вот видишь...
Пауза.
МЭРИ-ЛУ. Ник, неужели ты... тоже?
НИК. Тоже, только у меня это лучше получается.
МЭРИ-ЛУ. Ник, почему...
НИК. Почему лучше? Потому что я классный специалист.
МЭРИ-ЛУ. ...Почему ты мне все это рассказываешь?
НИК. Хочу тебе доказать, что у меня высшее образование. Попасть человеку между глаз, в переносицу, с расстояния пятьсот метров, для меня не проблема. С моей-то квалификацией...
МЭРИ-ЛУ. Теперь я поняла. Ты -- террорист и...
НИК. ...И терроризирую.
МЭРИ-ЛУ. ...И теперь боишься, что тебя поймают.
НИК. Кто?
МЭРИ-ЛУ. Мы.
НИК. Ты?
МЭРИ-ЛУ. Антитеррористы.
НИК. Ты работаешь на Интерпол?
МЭРИ-ЛУ (считает по пальцам). ...Силы реакции. Капитализм. Сионисты. Империалисты.
НИК. ...Уолл-Стрит, И-эм-эф, Эф-би-ай, Си-ай-эй, Би-би-си и моя тетка. Нет, этого я не боюсь.
МЭРИ-ЛУ. Но почему, ты ведь должен бояться.
НИК. Я не боюсь, потому что меня нет в живых.
МЭРИ-ЛУ. Для меня ты абсолютно живой. Даже слишком.
НИК. Но не для них. Я погиб три года назад, при нападении на посольство в Каире. Подорвался на мине, и меня разнесло в клочья. Но мой труп был опознан.
МЭРИ-ЛУ. Каким образом?
НИК. Этого я тебе не скажу. Могу только сказать -- кем.
МЭРИ-ЛУ. Кем же?
НИК. Кем положено. А вот новую биографию мне соорудили профессора моей высшей школы. Они возлагали на меня большие надежды.
МЭРИ-ЛУ. Значит, ты не погиб?
НИК. Погиб - но только в определенном смысле.
МЭРИ-ЛУ. А в другом смысле?
НИК. А в другом смысле -- остался жив. До такой степени, что сумел воспользоваться тем самым определенным смыслом, то есть - своим статусом покойника -- и исчез.
МЭРИ-ЛУ. А это в каком смысле?
НИК. Самом обыкновенном. Сбежал. Просто дезертировал.
МЭРИ-ЛУ. И теперь уже не боишься?
НИК. Напротив, только это и делаю, потому что...
МЭРИ-ЛУ. ...Потому что теперь боишься профессоров твоей высшей школы. Правильно?
НИК. Correct! Они мне этого никогда не простят. И если меня отыщут...
МЭРИ-ЛУ. Что тогда?
НИК. Тогда я погибну во всех смыслах.
Пауза.
МЭРИ-ЛУ. Зачем же ты дезертировал?
НИК. Век идеологии закончился, дорогая, наступает третье тысячелетие. Я через все это прошел. Сначала была beautiful Америка, потом Green Америка, потом Black, Blue, Yellow и Red Америка, иными словами - задница павиана. А если подробнее, то есть в моем конкретном случае, сначала было peace and law, потом law and peace, потом law без peace, потом уже только fuck без ничего, а теперь -- есть как есть. Ребенком я с молоком матери впитывал Эйзенхауэра и держал руки поверх одеяла. Когда подрос, - держал руки под одеялом и -- прочь от Вьетнама. Мой старший брат поехал в Гонолулу в качестве Peace Corps, а его младший брат, то есть я, - в Палестину, освобождать священную арабскую землю от империалистических евреев. А если подворачивался случай, то и от христиан - во Франкфурте, Милане и квартале Сен-Жермен. Пока все это -- Эйзенхауер, Кинг-Конг и Мартин Лютер Кинг, руки поверх, руки под, руки прочь, - мне до такой степени не осточертело, что я очутился в Народним Збрско, где наконец могу держать руки в карманах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14