Представьте, что она сознательно решила не наносить вред природе, как это делаем мы. И что в итоге останется? По-моему, самая малость.Кэтрин потрясенно молчала.«Я всего лишь хотела выяснить, зачем профессору эти карты, и столкнулась с чем-то совершенно необъяснимым и пугающим».Ей очень нужен был по крайней мере один практический ответ:– Но почему профессор Кент придавал такое значение этим картам?– А вот это для меня загадка еще более темная – боюсь, мне не удастся пролить на нее хоть лучик света. 12 Крепко сжимая в руке конверт с картами, Кэтрин вышла с лестницы доктора фон Дехенда на залитый солнцем двор колледжа. Ее едва не трясло от страха: мир вокруг рушился. Рутерфорд вышел за ней следом – голова шла кругом от всего услышанного. Объяснение, которое дал доктор фон Дехенд картам, необычайно взволновало его: никак не шла из головы записка, которую прислал ему профессор. Получалось, что вывод только один – к заявлению профессора карты имели прямое отношение.Если на самом деле существовало послание из далекого прошлого, логично было заключить, что в глубокой древности, до первых исторических записей, существовала и великая цивилизация, сгинувшая во тьме веков. И вероятно, карты являются твердым доказательством этого.«Возможно, профессор на самом деле расшифровал послание, пришедшее через тьму веков, – предостережение гиперцивилизованного народа детям будущего о том, что их вот-вот должна постигнуть та же страшная судьба».Однако все это казалось странным и даже нелепым.Кэтрин тяжко вздохнула, не зная, что делать. Она все еще не могла решиться рассказать Рутерфорду о том, что профессор отлично знал о грозившей ему опасности.Не потому, что не доверяла Джеймсу, – просто боялась стать лицом к лицу со сложностями: ведь если она покажет ему записку и поделится с своими подозрениями, если вообще кому-то расскажет, – пути назад уже не будет.С трудом скрывая отчаяние, она все же заговорила:– Джеймс, у меня к вам еще один странный вопрос. Ведь вы классицист – можете объяснить мне толкование слова «эврика»?Рутерфорд опешил.«Кэтрин что-то от меня скрывает».Искренне желая помочь ей, он сочувственно улыбнулся:– «Эврика», вы сказали? Полагаю, мне нет смысла интересоваться, зачем вы спрашиваете это?Кэтрин виновато проговорила:– Нет… Но, прошу вас, доверьтесь мне. Это важно.Рутерфорд рассмеялся и покачал головой, а Кэтрин продолжила:– Насколько мне известно, первым это слово произнес Архимед. Он сел в ванну, и его вдруг осенило, что масса тела вытесняет пропорциональное количество воды, в которую помещено. И тогда он воскликнул: «Эврика!», что означает: «Нашел!», выпрыгнул из ванны и помчался голый по улице, визжа от радости.Рутерфорд задумчиво посмотрел на нее.– Подозреваю, вы сейчас рассказали мне заимствованную версию.– В смысле?– Первым крикнул: «Эврика» не Архимед, а Пифагор, открывший зависимость квадрата гипотенузы в прямоугольном треугольнике от суммы квадратов катетов. Версия с голым Архимедом и ванной с водой появилась позднее и всегда очень нравилась школьным учителям.– А вы откуда знаете, что это был Пифагор, а не Архимед?– Крикнуть: «Эврика» мог только Пифагор, потому что Пифагор обладал чувством юмора.Кэтрин смутилась. «Причем здесь вообще чувство юмора?»– Не поняла…– Пифагор увлекался гематрией Гематрия – один из трех каббалистических методов раскрытия тайного смысла слова.

– раскрытием зашифрованных литературных посланий.«Гематрия? – повторила про себя Кэтрин, будто пробуя словно на вкус. – Никогда об этом не слышала».– Как можно зашифровать послание в одном слове? Наверное, очень короткое послание.– Конечно, но в данном случае это скорее игра слов. Сейчас объясню. Нужны ручка и бумага.– Хорошо. Только, если не возражаете, я бы хотела выйти с территории колледжа, а то здесь у меня начинаются приступы клаустрофобии, – попросила Кэтрин. – Мы можем пойти к вам?Рутерфорд помедлил, но одного взгляда в огромные искренние глаза Кэтрин достаточно было, чтобы понять: его объяснение было крайне важно для нее. Он решительно кивнул. 13 Высокий стройный мужчина лет сорока с небольшим в черной фетровой шляпе и темно-синем кашемировом пальто поверх элегантного серого костюма стоял в вестибюле колледжа Олл-Соулз, наполовину скрытом мрачными тенями.Его звали Иван Безумов. Уже полчаса он стоял так, почти не двигаясь и едва дыша, в терпеливом ожидании, словно хищная птица: взгляд его темных глаз цепко провожал каждого, кто пересекал двор.По мере приближения Кэтрин и Рутерфорда Безумов напряг слух в надежде услышать их разговор.«Ну наконец-то. Это она. На ошибку права нет. Эта женщина – единственная ниточка к исследованию профессора».Когда до них оставалось метров пять, Безумов вздохнул и вышел во двор. Стараясь выглядеть расслабленным и дружелюбным, он широко улыбнулся и снял шляпу.– Здравствуйте. Меня зовут Иван Безумов. А вы, наверное, Кэтрин Донован…Полностью игнорируя Рутерфорда, Безумов сердечно пожал руку Кэтрин и продолжил:– Я столько слышал о вас от профессора…Его русский акцент было трудно не заметить. Кэтрин выглядела смущенной. Рутерфорд шагнул вперед и протянул руку:– Джеймс Рутерфорд.– А, да, хорошо. – Безумов повернулся к Кэтрин. – Я был коллегой покойного профессора… Ужасная трагедия, и я искренне сочувствую вам… Я ждал вас в вестибюле, думал, вдруг случайно пройдете мимо. Понимаю, не совсем подходящее время, но мне очень надо поговорить с вами. Разрешите предложить вам чашечку кофе?«Кто этот странный человек? – думала Кэтрин. – Уверена, его проблема не настолько важна, чтоб не дождаться окончания похорон профессора Кента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82