Ник усмехнулся и уже хотел было обратить внимание Марка на происходящее.
– Ты меня слышишь. Ник?
– Да, извини. Ну, будут же новые передачи, и всегда хорошо иметь про запас несколько идей.
Это лишь отчасти соответствовало истине. У Ника был только этот контракт и все. Он не слишком беспокоился, поскольку мог позволить себе пару месяцев не работать, особенно после всей этой суматохи с мотанием между Лондоном и Бирмингемом. Были и другие варианты: Уилл что-то говорил о новой программе, посвященной молодежному туризму, хотя условия казались слишком заманчивы, чтобы вызывать доверие. Ему также звонили по поводу документального фильма о проблемах, встающих перед теми, кто просит политического убежища; тема была заслуживающей внимания, но скучной. Над чем он точно не собирался работать, так это над программой в трех частях, которая должна была «изнутри» взглянуть на проблемы собачьего приюта в Бэттерси. Ника удивило, что в Британии еще остались места, которые телевидение не осветило «изнутри». Казалось, оно побывало внутри оперных театров, больниц, гостиниц, аэропортов, доков, футбольных команд и всех служб помощи в чрезвычайных ситуациях, причем самые интересные отснятые при этом кадры показывали людей, которые выглядели полными идиотами или бранились перед телекамерами. Как правило, искусные телеоператоры умели в тот или иной момент схватить такие кадры, и Ник определенно не собирался участвовать в очередном показе «тяжелого труда, невидимого для публики» все равно – где, а уж тем более – внутри заведения для брошенных собак.
Ник был почти уверен, что одна из следующих передач «Повода усомниться» получится интересной, даже если история Джорджа Ламиди не даст достаточно материала для целой программы. Но он мог бы написать статью на эту тему: отдельные составляющие позволяли на это надеяться. Начать с того, что речь шла об убийстве. Клубная жизнь тоже была хорошей темой, как и Эссекс. Он мог развернуть тему, зацепившись лишь за то обстоятельство, что клуб был в Эссексе: развернуть широкую панораму нравственно разложившегося графства – притягивающего вуайеристов, порожденного тэтчеризмом, одурманенного кетамином пригородной анархии «Сиерр», «Лиги воскресного футбола» и секса. Речь шла не о низших слоях общества, не о бедности, не об опустившихся людях, а о поджигателях машин и смелых женщинах, организующих кредитные союзы. Напротив, о том, что находилось не на поверхности, а глубже: о тонком изменении границ общественного порядка, отношении к центральной линии, о половой морали уличных кошек.
Если бы в этом деле можно было найти судебную ошибку, это оказалось бы удачей для Ника. Он чувствовал покалывание в ладонях от волнующего предчувствия, что здесь что-то есть. Как странно, что этот Джордж Ламиди, с которым они в детстве вместе катались на роликах, возник снова и оказал влияние на его жизнь. Права Кейтлин, отмечавшая кровосмесительную сущность мира, в котором жил Ник, хотя Джордж явно был человеком другого круга, а вот смотри-ка – их пути все-таки пересеклись.
– Ты придурок!
Ход мыслей Ника был прерван Эммой, стоявшей возле его стола и обращавшейся к Марку. Очевидно, после некоторых размышлений девушка решила вернуться и перевести жест Ксении в конкретные враждебные слова.
– Остынь. Что с тобой? – Было видно, что Марк чувствует себя очень неуютно.
– Ты просто хам. Ты думаешь, что можно так разговаривать со мной, потому что я всего лишь секретарша.
– Нет, я так не думаю. Я просто пошутил.
– Да, но это было совсем не смешно. Впредь следи за своим языком, недоносок!
Эмма гордо пошла прочь, а Марк выглядел как побитая собака. Пару раз он надул щеки и нервно посмотрел вокруг, не видел ли кто-нибудь этой сцены, и еще больше покраснел, поняв, что свидетелями его унижения были все, кто находился в офисе. Стоявшая у кофеварки Ксения улыбнулась Эмме и одобрительно подняла вверх большие пальцы. Ник колебался между инстинктивной симпатией к жертвам публичного унижения и пониманием, что Марк заслужил это наказание.
– Марк, тебе показали красную карточку.
– Послушай, Ник, ты же знаешь, что я просто пошутил. Совсем не грубо.
– Боюсь, что это прозвучало крайне грубо, как я уже сказал. Лучше извинись.
– Ни за что. Я ведь вовсе не имел в виду…
– Ну, как хочешь. Ты можешь снова связаться с архивом Би-би-си и поискать эти вырезки? Иначе придется ехать в архив в Колиндейл.
В конце дня зазвонил телефон.
– Это Ник Джордан?
– Да, а с кем я говорю?
– Это Тревор.
– Кто?
– Не важно. Друг Джорджа. Я предупреждал, что позвоню. Я работаю в клубе «Саблайм». Джордж сказал, что нам нужно встретиться. Я вряд ли смогу рассказать больше, чем он.
– Очень жаль, он мне рассказал – меньше некуда.
– Я не могу сказать прямо. Вы меня понимаете?
Ник решил, что это лишь вступление, и ждал продолжения. Однако в трубке была тишина.
– Алло?
– Да, я на проводе. Вы понимаете, о чем я говорю?
– Не совсем.
Ник услышал вздох, как если бы Тревор молча возмущался, что Джордж заставил его разговаривать с таким тупицей.
– Не важно. Меня не было там, когда все произошло. Слухи до меня доходили. Но я не буду их воспроизводить. Я могу рассказать о клубе, как он функционирует и кто есть кто. Если вы туда попадете, я могу указать несколько направлений. Я вас не знаю. И делаю это только ради Джорджа. Сегодня вечером мы можем встретиться?
Ник задумался. Как раз сегодня был день рождения Карла, и тот устраивал обед в престижном ресторане в Сохо. Кейтлин всю неделю жаловалась на необходимость идти, пока терпение Ника не лопнуло и он не сказал, что пойдет без нее, на что Кейтлин заявила, что пойдет, но только чтобы поесть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84