И папа мне сказал.
Толик. Отец? Он тебе , что мог сказать?
Герда. Что я тебе снилась.
Толик молчит. Потом
Толик. Женщинам хорошо! Им не надо в любви признаваться!
Герда. (очень серьезно) Я тебя очень люблю, Толик… Очень…
Камера с Герды переходит на окно, на котором в вазоне стоит очень красивы
й букет роз. Очень красивый. Камера уходит прямо в розы. Раздается ужасное
пени е Дмитрия Федоровича Сапириди …

Камера проходит сквозь букет и уходит в лазурное небо. Пение удаляет
ся и затихает . Камера возвращается из лазурного небосвод
а в окно, но это уже кабинет И.Небог. За столом сидит Кулябк
о. Он мрачен. Он резко встает и решительно направляется к выходу.


Кабинет. За столом сидит Первый. Входит решительны
й Кулябко.
Первый. (Встает) Александр Антонович! Проходите, дорогой, садитесь. С
ейчас чаю прикажу.
Кулябко. (также решительно). Не надо чаю! Не до чаю!
Первый. Почему, Александр Антонович! Самое время чаи погонять! Дела идут к
ак никогда хорошо! Последний контракт Ц это просто прорыв! У нас теперь д
аже не Российский уровень, а считай европейский! А там и Азия с Америкой ни
куда не денутся! Растем, Александр Антонович! И как растем! Я , че
стно говоря, в нашем деле сейчас внутри страны, даже достойных нам конкур
ентов не вижу!
Кулябко. (очень, ну очень взволнова
н) Вот в том то и дело, Вадим Петрович! В том то и дело! Поэтому я
и считаю своим долгом сейчас просто уйти и прекратить свое
вот это, вот как даже назвать не получается! Это же что же
такое получается? Я прихожу на работу и вижу, что я ничего не вижу
! И куда я не захочу что-нибудь сделать,
я просто не нахожу ! И куда я не захочу что-нибудь сдела
ть Ц а там уже сделано! Н о я же не такой, что
бы это сделано и хорошо! Я же тоже понимаю, что должен при этом совесть сво
ю поиметь ! Но мне моё это никто н
е поддерживает! И вс ё опять везде сделано, и я опять н
е могу даже совесть свою поиметь ! А р
азве так можно? Как же это так можно? Нет Ц так нельзя! В едь
надо же чтобы каждый! Ведь, если это не каждый, т
о разве это уже каждый? Какой же это каждый, когда он н
е каждый? Нет Ц это не каждый! А вот если каждый, тогда это каждый!
Ведь , не только вы, но и мы! А какое же это мы, когда я не могу п
ро него сказать, что оно я? Как же я могу это сказать? Я не могу это сказ
ать! И кто сказал, что вы - это не мы? Нет! Вы - это мы! Но это же не я!
Разве не так? Но это же не так! И при этом такие деньги! И что? Так и
будем дальше так? Нет Ц не будем! Вот зачем я пришел и
что я хотел сказать!
И главное! Ч то - деньги? Обман, видимость о
дна, бумажки! Но когда все это для одного бумажки, а для одного д
ругого он рук не покладает, то, как же это может быть? Как же это возможно?
Это невозможно! Как же это возможно, если это невозмо
жно? Ведь это ж главное!
А теперь о главном. Разве я должен это даже повторять? Или даже об это
м говорить? Куда же еще об этом говорить? В от я сторожем на стройке ра
ботал. Дом девятиэтажный строили, а я сторожем работал. И разве я не знал
? Разве не понимал? Тоже ведь, не так просто! А ну как, вы
йдешь утром Ц а дом украли? И что? Разве я не знал, разве
не понимал ? А теперь Ц как же это? Теперь же это не так
! И разве я должен даже об этом даже сейчас опять гово
рить? Разве это и так не понятно? Это же понятно!
Или вот Союзпечать! Все говорят Ц что такое киоски? Кажды
й киоск Ц ничего! Но ведь киосков много! Их вон, сколько много! А если в кажд
ом киоске человек не знает и не понимает, или ему тоже никто это его н
е поддерживает, то, что с того, что их много? Тогда их что много, что мал
о, никакой ведь разн ицы! Разве не так? Так! Какая же тогда ра
зница? И что? Разве я не знал? Разве я не понимал? И все м
не поддерживали! И что мне теперь про эти киоски говорить, когда
я теперь даже совесть свою и Ц и ту поиметь не могу!
Или вот когда на строительстве химкомбината работал, то у нас немцы
были шеф-монтажники, они футеровку делали, так на них со стороны
посмотришь - в жизни не скажешь, что они немцы ! А химко
мбинат большой был, народу понагнали со всей страны, никто никого не знае
т, начальство бегает, каждого спрашивает - "ты кто? иди туда! А ты кто? и
ди туда!" Неразбериха страшная. И время дождливое было, дороги развез
ло, а по телевизору только первая программа и тут между деревьев прямо ря
дом со столовой баня стояла, так я поспорил, что подожгу ее с двух спичек, а
Игорь Мелкумов, наш стропальщик, вообще не пил и любые чертежи по монтажу
читал, так он один раз подал тридцать футеровочных плит наверх, а по немец
кому плану нужно было только двадцать семь. Немцы говорят - "сни
май лишнее!", а он им - "Зачем "снимай", если завтра снова подавать"? Так и не дог
оворились ! Но каждый же знал ! Каждый же
понимал ! Хоть немцы, хоть мы! А сейчас? Я сейчас разве с
могу то же самое сказать? Хоть про немцев, хоть про себя! Пу
сть даже это греки будут! Что ж с того, что греки? Разв
е я смогу это сейчас сказать? Не смогу же! Поэтом
у я считаю своим долго м уволиться, потому что как же это можно,
если это нельзя? Как же это у одного спина вся в мыле, а другой не
знает даже, что ему понимать и как ему совесть свою поимет
ь ? Нет, так нельзя! Это же не по совести ! Раз
ве это можно , если не по совести? Куда же это по совест
и, если куда ни захочешь , а там уже всё , и даже
не на чем совесть свою поиметь ? А ведь ее потом еще и спросить н
адо! А как же Вы думаете, Вадим Петрович ? Думаете Ц нет, и не надо?

Первый. Александр Антонович!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60