Теперь он день и ночь мотался по городу, возвращался домой поздно ночью, когда она уже спала. А она сильно уставала: днем – работа, вечером – учеба (училась заочно в институте на факультете машиностроения). Выходила из дому в пять утра, а возвращалась, когда во многих окнах уже не горел свет.
Он все больше отдалялся от нее, от своей прежней жизни, которая теперь раздражала его.
Ралли вскружили ему голову, он говорил и думал только о ралли. Когда его направили со съемочной группой в этот городок, Елена уволилась с завода и поехала вместе с ним. Она понимала: чтобы предотвратить окончательный разрыв, чтобы вернуть прежние отношения и покой, она должна быть вместе с ним. Стала кассиром – выдавала гонорары и зарплату, оплачивала квитанции, ходила в банк. По вечерам они с Милко гуляли по набережной или пили вино и ели жареную рыбу в ресторанчике у реки. Если он играл в карты, она оставалась в гостинице и готовилась к сессии, которая была уже на носу.
И вот, когда она уже поверила, что все наладилось, появилась Мария.
Он все чаще возвращался со съемок поздно, объясняя это тем, что пришлось съездить в соседнее село или в окружной центр, что сломалась машина – ремонтировал. И всегда с ним была Мария.
Елена поздно поняла это, не могла поверить. Люди смотрели на нее с сожалением…
В номере было душно. Елена снова взялась за учебник, но не могла прочесть ни строчки и отложила его. Ночная бабочка, вившаяся вокруг ночника, попала в пространство между лампочкой и абажуром, беспомощно устремилась к слепящему свету. Ее крылышки задымились.
Снаружи донесся шум мотора.
Елена подошла к открытому окну. Из «Волги» вышли Мария и Милко, медленно направились к гостинице.
Милко бросил дорожную сумку на кровать и отправился в ванную.
– Ты почему не спишь? – спросил он оттуда.
– Занимаюсь, – ответила Елена. – Будешь ужинать?
– Я не голоден, – донесся из ванной его голос, заглушаемый шумом воды.
Потом он вышел, вытираясь полотенцем.
– Здесь нечем дышать, – он открыл балконную дверь.
Елена молча стояла у открытого окна. Милко подошел к ней.
– Ты устала. Учишь ночи напролет. Под глазами черные круги, на человека не похожа. В гроб и то краше кладут.
Елена молчала.
– Что с тобой? – спросил ее Милко. – Почему молчишь?
– Ничего. Что я могу тебе сказать?
Милко раздраженно бросил полотенце на кровать.
– Чего ты хочешь? Не хватает, что целый день я мотаюсь по разбитым дорогам, что и вечером мне находят работу – посылают то сюда, то туда, так и ты еще недовольна. Оставалась бы себе на заводе. Как будто я заставлял тебя ехать.
– Нет, – сказала Елена. – Не заставлял.
– Как будто у меня не может сломаться машина или я не могу где-то задержаться?
– Однообразно лжешь, – сказала Елена. – Хотя бы раз сказал, что попал под поезд или гасил пожар. Басни про машину уже надоели.
– Какие басни? – он стиснул зубы.
– Басни про машину. Даже не потрудишься придумать что-нибудь новое. Каждый раз у тебя ломается машина.
– Не слушай, что болтают люди, – сказал Милко. – Не слушай их. Они кого угодно смешают с грязью.
– Я не слушаю, – Елена покачала головой.
– Чего же ты тогда хочешь? – закричал Милко. – Чего?
– Не делай из меня посмешище, – твердо сказала Елена. – Не лги, относись ко мне по-человечески. Я не позволю издеваться надо мной. Ты должен понять это.
– Что значит «не делай посмешище? – спросил он.
– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Кроме тебя никто со мной не поступал так. Но больше я так жить не могу. Ты разве не видишь – не могу… Я ведь живой человек.
– А я не живой человек? – крикнул Милко. – Разве я не заслуживаю того, чтобы жить как люди? В конце концов, чего ты хочешь? Чтобы я всю жизнь был таксистом? Ты инженер, а я таксист? Чтобы я возил тебя на завод? А, может быть, ты и на чай мне будешь давать?..
– Милко… – сказала Елена. – Ты разве не видишь, что с нами происходит?
– Ты хочешь, чтобы я всю жизнь трясся на этой таратайке и месил грязь на нашей проклятой улице? – не обращая на ее слова внимания, распалялся он. – Чтобы ждал, когда мне дома на голову обрушится потолок, который весь прогнил, чтобы я слушал каждый вечер, как его догрызают мыши? Завтра, когда ты станешь начальником, кем буду я?
– Ты сам захотел стать шофером, мог остаться на заводе.
– На заводе! Ты хочешь, чтобы я гнул спину, работал до изнеможения, а чистоплюи получали премиальные и разводили антимонии на собраниях! Ты этого хочешь? Мерси, не желаю. Ешьте сами.
– Без труда ничего не добьешься, – с горечью сказала Елена, – ничего.
– Труд! Я тружусь с пятнадцати лет! И что толку? Чего я достиг? У меня нет ни машины, ни дачи! А я столько работал… Самому, своими руками ничего не сделать, ничего!.. Почему ты не оставишь меня в покое, не дашь все устроить через Марию?! Мне нужна машина, гоночная. Чтобы заполучить ее, нужно попасть в команду. Мария может мне помочь, а потом все встанет на свои места. Почему ты злишься, что тут особенного? Сама видишь – другого выхода нет. Понимаешь – нет!
– Ты забыл, что у тебя есть жена, – тихо сказала Елена.
– Ну и что?! – взорвался Милко. – Что может мне дать эта жена? Что она мне дала? Барак с позеленевшей от старости черепичной крышей и сарай. Что с того, что у меня есть жена? Ты можешь мне дать то, чего я хочу?.. Не можешь! Тогда хотя бы дай мне возможность добиться этого самому. Закрой на все глаза и потерпи немного. Ничего с тобой не случится! Ну что тут такого?
– Уйди! – тихо сказала Елена.
– Ты должна закрыть на это глаза, – продолжал Милко, – иначе нельзя. Я думал, что ты все поняла, что мы могли бы избежать такого разговора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20