Ну конечно же, я пообещал, и учительница отдала мне аппарат и сказала, чтобы я шел во двор к ребятам. До чего же хорошая, просто отличная у нас учительница!
Когда я вышел во двор, ребята сразу окружили меня.
– Мы уж и не надеялись тебя увидеть, – сказал Альцест, он ел булочку с маслом.
– Ой, она тебе отдала фотоаппарат! – сказал Жоаким.
– Да, – сказал я, – и сейчас мы будем фотографироваться. Становитесь в один ряд. Тогда все ребята столпились передо мной в кучу, даже Аньян пришел.

Только вот беда: в инструкции сказано, что надо отойти на четыре шага, а у меня ноги еще очень короткие. Тогда вместо меня шаги отсчитал Мексан, потому что у него ноги длинные и колени всегда грязные. Потом он побежал и встал рядом с другими. Я посмотрел в окошечко, чтобы проверить, всех ли видно. Оказалось, что не видно головы Эда (он самый высокий) и еще правая половина Аньяна не влезала. А бутерброд Альцеста и вовсе закрывал его лицо, но Альцест сказал, что все равно будет его есть. Все заулыбались, и – щелк! – я нажал на кнопку. Ну и фото получится!
– Классный у тебя аппарат, – сказал Эд.
– Подумаешь! – сказал Жоффруа. – Вот у меня дома аппарат, мне его папа купил, так это да! Он даже со вспышкой!
Ребята засмеялись. Вечно этот Жоффруа говорит неизвестно что!
– Какая еще вспышка? – спросил я.
– Ну это такая лампа. Она вспыхивает, как фейерверк, и можно фотографировать даже ночью, – ответил Жоффруа.
– Ты просто врун! – сказал я.
– А я как дам тебе! – сказал Жоффруа.
– Никола, хочешь я подержу твой аппарат? – сказал Альцест.
Тогда я отдал ему аппарат и сказал, чтобы он держал поосторожнее. Ведь у него пальцы всегда в масле, и я боялся, что аппарат выскользнет.
Мы с Жоффруа начали драться, а в это время прибежал Бульон, воспитатель (только это его прозвище), и стал нас разнимать.
– Ну что еще у вас случилось? – спросил он.
– Никола дерется с Жоффруа, – объяснил Альцест, – потому что в его аппарате нет фейерверка чтобы фотографировать ночью.
– Не говорите с набитым ртом, – сказал Бульон. Что еще за история с фотоаппаратом?
Тог да Альцест протянул ему аппарат, и Бульон сказал что у него есть большое желание отобрать его.
– Ой, нет, не надо, мсье! – закричал я.
– Хорошо, – сказал Бульон, – я не возьму его. А теперь посмотрите мне прямо в глаза и запомните, что надо хорошо себя вести и больше не драться, понятно?
Я сказал, что мне понятно, а потом спросил, можно я его сфотографирую? Бульон очень удивился.
– Вы хотите иметь мою фотографию? – спросил он.
– Да, конечно, мсье! – ответил я.
Тогда Бульон сразу заулыбался, а улыбка у него очень добрая.
– Хе-хе, – сказал он, – хе-хе. Ну хорошо. Только побыстрее, потому что мне пора давать звонок на урок.
Бульон встал посреди двора, одну руку засунул в карман, а другую положил на живот, выставил вперед одну ногу и стал смотреть вдаль. Мексан отсчитал за меня четыре шага. Я поглядел на Бульона в окошечко аппарата. Он был такой смешной! Щелк – и я его сфотографировал. А потом он пошел звонить на урок.
Когда вечером папа вернулся с работы, я сказал, что хочу его сфотографировать вместе с мамой.
– Послушай, Никола, – сказал папа, – я очень устал. Убери-ка аппарат и дай мне спокойно почитать газету.
– Ну вот, – сказала мама. – Почему ты не можешь сделать то, о чем просит ребенок? Ведь эти фотографии останутся ему на память.
Папа тяжело вздохнул, сел рядом с мамой, а я отщелкал шесть последних кадров, оставшихся на пленке. Мама поцеловала меня и сказала, что я ее маленький фотограф.
На другой день папа взял с собой пленку и сказал, что отдаст ее проявить. Мне очень хотелось поскорее увидеть фотографии, но пришлось подождать несколько дней. И, наконец, вчера вечером папа принес фотографии.
– Они совсем неплохие, – сказал папа. – Особенно школьные, с твоими товарищами. И этот усач… А вот те, что ты снимал дома, получились слишком темными, но зато они самые смешные!
Мама подошла посмотреть, папа показал ей фотографии и сказал:
– Да уж, твой сын тебе не польстил!
И папа рассмеялся. А мама взяла фотографии и сказала, что пора садиться за стол.
Только я одного не могу понять, почему мама передумала? Теперь она говорит, что папа был прав и маленьким детям такие вещи дарить не следует. И она убрала фотоаппарат на самую верхнюю полку шкафа.
Команда

Мы с ребятами собрались на пустыре – Эд, Жоффруа, Альцест, Аньян, Руфус, Клотер, Мексан, Жоаким и я. Не помню, говорил ли я вам раньше о моих друзьях, но о пустыре рассказывал, это точно. Пустырь у нас классный. Чего там только нет: консервные банки, камни, бродячие кошки, всякие деревяшки и даже машина. Машина, правда, без колес, но в ней очень здорово играть. Включаешь мотор – дрр… дрр… и получается автобус или самолет.
Но в этот раз мы пришли не для того, чтобы сидеть в машине, а играть в футбол. У Альцеста есть мяч, и он дает его нам с условием, что будет вратарем, ведь он не любит бегать. Жоффруа, у него очень богатый папа, пришел одетый как настоящий футболист: майка в красно-бело-синюю полоску, белые трусы с красной каймой, толстые носки, наколенники и роскошные бутсы с шипами на подошвах. Только наколенники скорее могут понадобиться другим, потому что Жоффруа, как говорит спортивный комментатор по радио, напористый игрок. Особенно из-за бутс.
Мы договорились, кто кем будет на поле. Альцест – вратарем, Эд и Аньян – защитниками. Мимо Эда никто с мячом не прорвется, потому что он очень сильный и его все боятся. Он тоже еще какой напористый игрок! А Аньяна поставили защитником, чтобы он не мешал и еще потому, что его нельзя толкать и бить. Ведь он в очках и чуть что сразу ревет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94