Что я такое? И что я чувствую?
Смятение в ее душе росло, усиливаемое непривычной обстановкой и странной погодой до головокружения. Она боялась двинуться с места. Но ее пугало другое падение, куда более глубокое и страшное, чем просто с высоты утеса над морем…
Все утро Энн бродила в тумане. Вернувшись в дом, она приготовила несколько тостов и взяла местную газету. В ней сообщалось о предполагаемом отравлении кошек, о фильме, снимавшемся в городе по соседству, и о предлагавшейся поправке к муниципальному закону, регулирующему продажу спиртного. Была также перепечатка статьи об исчезновении Мэтью Хайлана и неминуемом крахе его корпорации. Энн не стала ее читать: За развитием этих событий она следила по публикациям в «Уолл-стрит джорнал» и «Таймс».
Через час, когда она сидела в гостиной, уютно устроившись в кресле, и читала роман «Середина марта», Оуэн встал из-за стола и направился к двери. Она отложила книгу и пошла за ним.
– Оуэн?
Он посмотрел на нее невидящим взглядом и стал надевать свою непромокаемую куртку.
– Ты закончил? Куда ты идешь? Я думала, что мы побудем вместе.
Он покачал головой.
– Я не закончил. Мне надо прогуляться и подумать.
– Что уж тут думать, когда пишешь подобную чушь. – Она не смогла сдержаться.
– Это моя работа. – В его ответе не чувствовалось никакого раздражения. Но в Энн самой его накопилось больше, чем она подозревала.
– Извини. Мне обидно, что это отнимает у тебя столько времени. Я хотела прогуляться с тобой до темноты.
– Я скоро вернусь. – Он помахал ей рукой. – До темноты.
В гостиной она раскрыла свою портативную «смит-корону» и принялась за статью об их переходе к мысу Соболя. Около трех часов позвонили из штаб-квартиры «Хайлан». С Оуэном хотел говорить Гарри Торн. Энн попросила секретаршу перезвонить позднее.
Темнота наступила, а Браун все еще не вернулся. Походив немного из конца в конец комнаты, она вышла из дома, чтобы принести поленьев для камина. Огонь заполыхал с новой силой. Она еще походила по гостиной, и в конце концов ноги привели ее в подвал, где ржавела старая плита и хранились запасы вина. Выбор пал на «Риойа» 1978 года, скорее всего потому, что в голове мелькнула смутная идея приготовить бифштекс. Вскоре бутылка была откупорена и стакан наполнен. Она устроилась у камина, поставив бутылку поближе к себе. Читать не хотелось. В памяти постоянно возникал паром, и невозможно было не думать о прошлом.
Извечно голубой океан. Погасшее лето, утраченная любовь, ушедшая юность и умолкнувший смех. Земля миновавшего согласия. Она знала: что-то важное было потеряно, но Оуэн, похоже, об этом не подозревает.
– О, проклятье! – вырвалось у нее. – Пропади все пропадом!
Неизбежные слезы. Наполовину опорожненная бутылка у ног. Почувствовав стыд и нелепость своего поведения, она отнесла вино на кухню, хотела было вылить его в раковину, но передумала и поставила бутылку на полку над тостером.
Энн поднялась в спальню для гостей и включила обитавший там черно-белый телевизор. Доктор Ч.Эверетт читал тихую проповедь, из которой она не поняла ни слова. В душе было больше злости, чем беспокойства, пока она сидела на старинной кровати, привалившись спиной к подушкам, прислоненным к латунным прутьям ее спинки. Услышав скрип кухонной двери, она спустилась вниз. Оуэн стоял на кухне и разглядывал туман за окном.
– Почему ты пришел так поздно? Я ведь ждала тебя. – Она не смогла усмирить свой гнев. – Я прождала тебя всю вторую половину дня.
Его взгляд не выражал ничего.
– В чем дело? – допытывалась она. – Что происходит? Что с тобой случилось?
– Извини, – наконец ответил он. Но это было совсем не то, что она хотела услышать.
– Почему тебя не было так долго? – Она не отступалась. – Ведь ты знал, что я жду тебя.
Она взяла со стола полотенце, намочила его и приложила к лицу. Теперь уже не имело значения, что он видит ее плачущей. Когда зазвонил телефон, она демонстративно сложила руки на груди и отвернулась.
– Это тебя. Они уже звонили.
Он смотрел на телефон и чего-то ждал.
– Ради Бога, – не выдержала она, – возьми же наконец трубку.
Она ушла в гостиную, села за машинку и тупо уставилась в текст статьи.
Слова, которые он произносил, было трудно разобрать, но по его голосу она поняла, что он впал в состояние, в котором обычно находился, когда выступал перед публикой как рекламный агент. Разговор продолжался уже несколько минут, и она услышала в его тоне давно забытые нотки едва сдерживаемого возбуждения и таинственности. Они возвращали ее в прошлое – именно таким был его голос в их первые годы, и это почему-то упорно напоминало ей о войне. Когда он появился на пороге гостиной, она шагнула ему навстречу.
– Они хотят, чтобы я принял участие в одиночной гонке на яхте Хайлана, – сообщил Оуэн.
Она промолчала.
– Что ты думаешь об этом, Энни?
– У тебя нет опыта, – наконец отозвалась она.
– Мне трудно отрицать это, – засмеялся он. В его голосе звучали те же нотки. – Да я и не собираюсь отрицать.
Ее охватила паника.
– Ты никогда не ходил в одиночку!
– Почему же, ходил. К мысу Страха.
– И у тебя были галлюцинации. Ты говорил, что тебе мерещилось всякое.
– Всем мерещится. Это как в лесу.
– Хватит тебе, Оуэн. – Она сказала это так, будто речь шла о каком-то пустяке. – Надо смотреть на вещи реально.
Он неожиданно разозлился.
– Нереально как раз вот это! – выкрикнул он. – Все это! – Он широко развел руки, словно хотел охватить и их двоих, и комнату, где они находились, и даже то, что располагалось за ее пределами.
Страх пронзил ее и разбежался по телу болезненной дрожью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135