А вот мои родственники ей не по душе, пусть выбор здесь и побогаче (если смотреть с ее точки зрения): брат – заместитель председателя Союза охотников и рыболовов, сестра – какая-то шишка в женском движении, ну и так далее. Однако, слава богу, все это не так уж серьезно. Злата придумала все это, чтобы у нас был повод полаяться, ведь в каком болгарском доме обходится без шума и без мелких ссор? Да разве это дом! А что касается высокопоставленных гостей, то на этот счет у Златы есть простое, но убедительное оправдание: у них, мол, есть чему поучиться, они смотрят на мир с высоты и, следовательно, их мир шире нашего. Ну, что на это можно возразить? Так что я предпочитаю молчать и не перечу ей, однако это не мешает мне приглашать домой подчиненных. Привожу я их потихоньку, в расчете на Златину природную доброту, на ее легкий, отходчивый характер, благодаря которому она всегда склонна смотреть на вещи с оптимизмом и душу готова отдать за любого горемыку-неудачника, хоть раз переступившего порог ее дома. Так что и теперь я мог быть совсем спокоен за Пырвана и его прозрачное создание. Даже если Злата и не считает, что чемпион Европы по борьбе и знаменитая гимнастка заслуживают ее внимания, она ничем этого не выдаст, а вскоре и совсем забудет, что испытывала такие чувства.
Что до меня, то я тоже люблю гостей, но в отличие от своей половины предпочитаю застолье в компании с людьми мне равными или подчиненными. Не то чтобы я стеснялся начальства или чувствовал себя обязанным развлекать его и обхаживать. И не в том дело, что приготовления в подобных случаях отнимают в два раза больше сил и времени (хотя и это нужно учитывать). Главная причина в том, что я не желаю, чтобы обо мне, как о моем сослуживце Карагёзове, поговаривали, будто в гору я пошел благодаря своему хлебосольству, хорошим винам и дорогим закускам, угодливым улыбочкам и откровенному подхалимажу. С другой стороны – во всяком случае, я так думаю – в нашей работе необходимо полное доверие, знакомство с характером и особенностями каждого из тех, с кем тянешь лямку. Необходимо взаимопонимание и непринужденные отношения, а их не создать, если двери твоего дома открыты только для начальства. Извини, золотко, что я опять доставляю тебе столько хлопот, но другого выхода нет! И вместо того чтобы ворчать, берись-ка лучше за скалку, а сына пошли за оранжадом и кока-колой, приглашенные-то, поди, и не пьют вовсе. И запомни – в гости к нам придут "брат" Дьяволенка и его сестра… Нет-нет, я потом тебе все объясню… Да нет у него брата, и все-таки есть! Слишком это сложно, сейчас не могу. Не опоздаешь, ты же у меня самая проворная женушка на свете, иначе как бы я с тобой уживался столько лет! И лампочку куплю, нет, не забуду, сто ватт, хорошо! Я повесил трубку и облегченно вздохнул. Потом набрал другой номер и попросил Пырвана. Он ответил вполне подобающим тоном:
– Слушаю.
– Не забыл о сегодняшней встрече?
Мой вопрос как будто бы неприятно удивил его:
– Если у вас другие дела, то…
– Нет, я хотел тебя спросить о другом, – сказал я. – Выпьешь?
– Нет.
– Так я и думал.
– Пью только на Новый год, – уточнил он и засмеялся.
– И она тоже не пьет?
– Ничего, кроме молока. Ей только молоко подавай, в любое время дня и ночи.
– Потому она такая – кровь с молоком, – продолжил я нараспев, подражая исполнителям народных песен.
– Вот именно, – согласился он смущенно, пытаясь правильно понять, что означает мой тон – подтруниваю я над ним или всегда так разговариваю?
Но Росица оказалась совсем не "кровь с молоком", а только "молоко": кожа у нее была действительно молочной белизны, почти как полупрозрачный китайский фарфор, который красовался на почетном месте в серванте у Златы. Изящное создание с голубыми глазами, бескровными губками, пепельными волосами. И вдобавок – стройные ножки. На фоне ее фарфоровой красоты Пырван, я и Злата выглядели огромными и неуклюжими, словно высеченными из камня. Да-да, даже Пырван, чье выразительное лицо произвело на меня такое впечатление в первый момент нашего знакомства именно благодаря тому, что совсем не совпадало с моим представлением о внешности борца. Одним словом, они были прекрасной парой, прекрасной, но… скучной.
Я пригласил их в гостиную, все сели – теперь Росица напоминала мне птичку, вспорхнувшую на самый краешек ветки. Воцарилось молчание… Пырван был одет в темный костюм из дорогой ткани, галстук заколот булавкой, на рукавах – запонки из оникса. В таком виде люди ходят на премьеры. Я забыл ему сказать, что ужин будет совсем непринужденным, и теперь чувствовал себя немножко неудобно в свитере из грубой шерсти. Хорошо, что Злата догадалась нарядиться в новое зеленое платье с пуговками снизу доверху. А Росица, ее во что ни одень, все равно останется… ребенком. Я попытался себе представить "художественных" гимнасток, которых столько раз видел по телевизору. Перед мысленным взором возникли красивые женственные формы: изящно очерченные бедра, тонкие талии, маленькие, но округлые груди – верный признак хотя еще не созревшей, но все-таки женственности. Однако я и раньше замечал: на некоторых из них платье болтается, как на вешалке, а стоит им раздеться – богини, да и только. Росица, конечно, и не подозревала, что за мысли приходят мне в голову. Все ее внимание было сосредоточено на том, чтобы произвести хорошее впечатление: милая, воспитанная девушка, которая открывает рот, только если ее о чем-то спросят. Случай подать голос ей представлялся, однако лишь за счет моего хорошего настроения. Мой запас банальных вопросов уже был исчерпан, и поскольку Пырван явно не разделял моего желания поддерживать беседу, за столом снова воцарилось тягостное молчание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70