Я посмотрел налево, на доки, и подумал, что это лучший из вариантов. Я уже направился в ту сторону, когда заметил две машины, которые съезжали по холму, приближаясь ко мне. Машины были без полицейских огней, поэтому я как идиот ждал их приближения, чтобы убедиться, что это полиция и что мне нужно сматываться. Я потерял не только необходимые мгновения, но и почти все пути к отступлению.
Я заковылял обратно к транспортному мосту. Полицейские машины выехали на тротуар. Их дверцы начали открываться. Я полез на парапет высотой в три фута, взбежал по какой-то металлической лестнице и оказался на крыше билетных касс.
– Полиция! Стой!
Я не подчинился.
Они отставали от меня всего на несколько секунд.
Я залез на второй барьер, высокий, служивший ограждением. Мне было чрезвычайно трудно двигаться с малышкой, пристегнутой к груди, потому что приходилось постоянно сильно отклоняться от металлической конструкции. Только человек в полном отчаянии способен на такое. Мой путь привел меня на площадку, где останавливалась кабина лифта. Полицейские немного задержались – они обсуждали, стоит ли следовать моему примеру, а один из них что-то говорил по рации. Если бы мне даже удалось забраться выше и преодолеть сто шестьдесят метров моста, я бы оказался на другом берегу не раньше, чем полицейские, которые бы уже поджидали меня там.
Но я все равно полез.
Мне нужно было балансировать на балке шириной в три дюйма. У меня зародилась надежда, что полицейские каким-то образом потеряли меня из виду, но Эми ее рассеяла, предусмотрительно громко заплакав.
К этому времени я обнаружил тонкую аварийную лестницу, которую использовали для эвакуации людей при поломке лифта. Я лез, а мои движения сопровождались зловещим скрипом – металл жалобно стонал, когда на него давили. Примерно через пятьдесят ступенек лестница закончилась, и я очутился на малюсенькой площадке, откуда начиналась следующая лестница, расположенная под углом.
Я был немного озадачен, потому что полиция не дышала мне в затылок. Возможно, они обсуждали тактику действий и сообщали коллегам, что нашли меня. Но я полагал, что они не прекратят преследование.
Пять минут я карабкался, а потом остановился перевести дух и впервые посмотрел вниз. Я проделал примерно полпути наверх, но забрался уже достаточно высоко, чтобы ощущать колебания моста. Бог знает, что бы я почувствовал в ветреный день. Теперь я мог расслышать треск: то ли мост двигался, то ли кто-то, кого я не видел, поднимался по лестнице.
Я посмотрел вверх.
И напрасно.
Восход начинал раскрашивать небо желтыми и розовыми красками. Быстро неслись облака. У меня было впечатление, что я кружусь, а мост вертится вместе со мной. Может, я все еще был пьян?
Я двинулся дальше. Теперь мне пришлось тяжело. Мои руки прикасались к ледяной стали, настолько холодной, что пальцы коченели. Единственная хорошая новость заключалась в том, что порез на моей ладони ныл не больше, чем раньше, а новая боль меня немного отвлекала. В любом случае, у меня не было выбора; я должен был преодолевать боль и цепляться за каждую следующую ступеньку.
В билетной кассе зажгли свет. Им удалось найти сотрудников и открыть ее – или касса всегда начинала работать это время? Я не мог вспомнить, что было написано на табличке с расписанием. Но это не имело значения. Скоро здесь будут ходить лифты, и полицейские смогут подняться на мост.
Я пытался взбираться быстрее. Эми наконец-то замолчала.
Я снова взглянул вверх. Оставалось еще две лестницы. Сотня ступеней. У меня еще был шанс оказаться наверху раньше них. Стараясь двигаться с прежней скоростью, я посмотрел на другой берег. Пока там не было заметно никакой активности. Чтобы добраться туда на машинах, полицейские должны были приехать из Бильбао: там был еще один мост через реку и ближайший полицейский участок. Если, найдя меня у моста, они вызвали подкрепление, то у меня была четверть часа. Пять минут, чтобы все организовать, и десять минут, чтобы доехать. Другой вариант: возможно, подкрепление не вызывали, тогда им пришлось бы проехать до Бильбао по этому берегу, пересечь реку по мосту и вернуться обратно, что составляло не менее двадцати минут. Я начинал думать, что моя идея перебраться по мосту была спасением. Если, конечно, я не свалюсь и не погибну.
До вершины оставалась еще одна лестница.
Конструкция раскачивалась все сильнее, облака неслись с возрастающей скоростью. Я изнемогал от усталости. Что-то двигалось и гудело. Я не сразу сообразил, что это.
Механизм лифта.
Шкив и тросы пришли в движение. Ночью кабину лифта оставляли наверху; теперь она начинала свое долгое путешествие вниз. Внутри были включены лампы, и, проезжая мимо, кабина меня осветила. Я услышал крик, который донес до меня ветер:
– Вон он!
Я продолжал лезть вверх. Мне предстояло преодолеть последние тридцать ступенек. Я понимал, что смогу добраться до верха раньше лифта. Все знают, что лифты движутся целую вечность.
Лифт ударился о нижнюю платформу у основания стальных вышек, и этот звук разбудил молчаливую реку. Двери открылись.
Впереди еще половина лестницы. Двадцать пять ступенек. От усталости я уже почти ничего не видел.
Я поднялся еще на восемь или десять ступенек, когда услышал, что внизу закрылись двери. Еще одна ступенька – я двигался безнадежно медленно. Меня тошнило от напряжения.
Наступила напряженная пауза, затем я увидел, как потянулись вниз стальные тросы; ровное и неумолимое движение.
Мне было необходимо ненадолго остановиться. Я слишком устал.
Противовес бесшумно плыл вниз. Я с трудом поднялся еще на три ступеньки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72