Любая прибыль пойдет в дело.
– А бывает прибыль? – поинтересовалась Габриэль.
– Нет, – рассмеялась Олая. – Понимаете, это моя коадрила. Это почти как банда. Мы все знакомы с университета и, наверное, и в восемьдесят лет будем дружить. Это как брак. – Она посмотрела на Габи и на меня. – Только еще крепче.
Я видел, что даже во время праздника баски очень серьезно относятся к своим компаниям. В какой-то момент Габриэль стала расспрашивать об этом Олаю, а один из присутствующих, парень лет двадцати, очень рассердился. Габи извинилась, что сказала что-то не так, но мне показалось, что ее отчитали за то, что она вообще задает вопросы.
Габриэль была в ударе. Она восторгалась тем, как мы проводили день, поэтому все время обнимала и целовала меня. Обычно она вела себя со мной лучше, когда мы оставались наедине; на людях она часто насмехалась или подшучивала надо мной, как будто хотела от меня отгородиться. Но в тот день Габи все воспринимала как увлекательную игру. Она сновала туда и сюда, болтала с басками, а услышав что-то интересное, возвращалась ко мне и делилась информацией как бесценным даром.
Например, она выяснила, что у басков нет традиции сражаться с быком, но они всегда любили мазать жиром свинью и гоняться за ней по городу, и в тот же день мы убедились в этом. Должно быть, она узнала об этом еще на работе, поэтому в ее поведении было много театрального. Она старалась доставить мне удовольствие. В целом у нее был фальшиво-веселый вид.
Габи заметила доску, на которой люди что-то писали мелом, и спросила про нее Олаю.
– Мы любим спорить и делать ставки, – объяснила та.
– И?
– Придумай повод и организуй пари.
Габриэль осмотрелась:
– Ладно, держу пари, что вы не сможете измазать и поймать свинью вовремя. Все произойдет с часовым опозданием, потому что вы, испанцы…
– Мы не испанцы, – заявила Олая, но ее это явно развлекло.
Олая повернулась и прокричала что-то по-баскски в сторону барной стойки. Потом подошла к доске и написала на ней имя Габриэль.
– Сколько ты ставишь? – по-английски спросила она Габи.
– Двадцать евро.
Олая повторила ее слова, стараясь перекричать шум, и очень быстро нашлись два человека, желающие поставить по десять евро на то, что мероприятие начнется раньше, чем с часовым опозданием. Олая записала все на доске.
Потом Габриэль снова села рядом со мной.
– Знаешь, когда мы встретились, ты не был похож на испанца или баска, был настоящим англичанином. Но теперь я вижу тебя в родной среде – и тебя не отличишь от испанца.
Потом Олая сделала нечто странное. Она села напротив Габриэль и спросила:
– Какие у вас планы в отношении Сала?
Несмотря на беременность, Габриэль была довольно сильно пьяна. Она переспросила:
– Планы? На сегодня? Я собираюсь сильно его оттрахать, и как бы Сал потом ни мылся, он никогда не будет чувствовать себя чистым.
Олая была невозмутима и явно настроена на серьезный лад.
– Вам очень повезло, что у вас есть Сал, – сказала она.
– Нам обоим повезло, – парировала Габи, и как мне показалось, она слишком поторопилась.
Позже Габриэль поинтересовалась у меня, что все это значило.
– Может, ревность? – Выражение моего лица как бы говорило «кто ее знает?», чтобы Габриэль не решила, что я слишком высокого о себе мнения. Потом я прибавил шутливо: – Как обычно рассуждает ревнивый человек? Друг моего друга – мой враг?
– А ты не замечал, что обычно не ревнуешь тех, кто тебе просто нравится? – спросила Габриэль. – Ревнуешь только того, кого любишь.
Очень глубокое замечание, особенно если чувствуешь себя таким пьяным, как я. Возможно, суритос пьют понемногу, но нужно учитывать те две бутылки красного вина, которые мы заказали раньше.
– Ладно, – закричала Габриэль, ни к кому конкретно не обращаясь, – я предлагаю пари!
Несколько человек обернулись в ее сторону.
Она устремилась к барной стойке.
– Слушайте, – начала она. – Я предлагаю: пусть каждый из нас поставит по пять евро на то, какой напиток следующий вошедший закажет в баре. – Габи остановилась, проверяя, поняли ли ее предложение.
Какой-то неизвестный мне баск перевел слова Габи остальным и таким образом поддержал ее идею.
– Хорошо, Габриэль, ты выбираешь первая, – сказал он. Кто бы он ни был, он сразу запомнил ее имя.
Устрашающее количество людей в Испании пьет красное вино с кока-колой, поэтому Габриэль предсказала такой выбор. Мужчина, который отчитал ее за расспросы, сделал ставку на сагардоа, местную разновидность сидра. Габриэль обняла его за плечи, как обычно делают люди, когда опьянели и готовы любить всякого, кто находится рядом. О лая выбрала суритос. Она громко объяснила, что весьма вероятно, что следующей в бар заявится такая же компания, как и она с друзьями.
Кто-то записывал все это мелом на доске, а деньги складывали в пивную кружку. Кто-то предложил шерри, кто-то – красное вино.
Множество людей еще ждали очереди, чтобы поставить свои деньги, когда в дверях появился новый посетитель; с точки зрения большинства присутствующих, это произошло слишком рано.
Это была женщина, которая занервничала, потому что вокруг нее сразу воцарилось молчание.
Толпа расступилась, пропуская ее к бару.
Она внимательно осмотрела всех. Весьма вероятно, что она вообще не собиралась ничего пить, а просто искала кого-то.
– Разве вы не будете заказывать? – спросил бармен, который сам поставил на кока-колу.
– Не подсказывайте! – крикнула Габи.
– Кофе, – нервно сказала посетительница.
Восемьдесят глаз обратились к доске.
Никто не поставил на кофе.
Раздался стон, и Олая сказала сначала на баскском, а потом на английском:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72