За письменным столом сидел полковник средних лет и читал какие-то бумаги. Данов сразу его узнал: это был помощник турецкого правителя Айдер-бег. На диване возле стола сидел еще один турок – старый, седой, с маленькими проницательными глазками. Скрестив ноги, он медленно пил кофе.
Айдер-бег поднял голову и, указав на стул, сдержанно проговорил:
– Садитесь, господин Даноолу…
Вынув пачку смирненских сигарет, протянул Данову.
– Благодарю… – Данов отрицательно качнул головой.
Взглянув на старика, он заметил, что тот, прихлебывая кофе, внимательно изучает его своим острым, как лезвие, взглядом.
– Господин Айдер, – произнес медленно Павел, стараясь подчеркнуть каждое слово, – протестую против того, что без всякого законного основания меня арестовали и привели сюда.
Айдер-бег внимательно посмотрел на него из-под насупленных бровей.
– А каково, на ваш взгляд, господин Даноолу, должно быть законное основание? – спросил он, разглядывая с напускным вниманием кончик карандаша, который держал в руке.
– Если бы я совершил преступление, – ответил Павел.
Айдер-бег вновь поднял на него взгляд и строго сказал:
– Вас подозревают в преступлении, господин…
Он встал и, пройдя перед столом, продолжил:
– Вас задержали в тут момент, когда вы препятствовали стражникам преследовать опасного преступника. Вы преградили им путь и тем самым помешали его поимке.
«Дончев спасся…» – промелькнуло в мозгу Павла.
– Я не знаю человека, о котором вы говорите, и никому я не преграждал путь, – твердо произнес он, смотря Айдер-бегу прямо в глаза. – Истина заключается в том, что в переулке суконщиков на меня напали стражники…
Айдер-бег поглядел в его неподвижные зрачки, казавшиеся огромными за линзами очков.
– Перед этим вас видели вместе, – сказал он, сделав несколько шагов по комнате. – Бесполезно отрицать…
– Мне неизвестен человек, которого вы имеете в виду. Мое задержание вашими органами – недоразумение.
Айдер-бег усмехнулся.
– Видите ли, – обратился он к Павлу, – мы считаем, что вы ни в чем не виноваты. Мы знаем вас, знаем вашего отца. Мы всегда относились к вам с уважением. Вероятно, это была лишь случайная встреча. Вы только скажите нам, с каких пор знаете этого человека, ничего больше нас не интересует. И вы просто встанете и пойдете домой…
«Ишь какие хитрые, – подумал Павел, не сводя глаз с Айдер-бега, – но тут вы просчитаетесь». И, отрицательно качнув головой, сказал:
– Я вновь повторяю вам, господин Айдер, что не знаю человека, с которым, по вашим словам, я был в переулке суконщиков. Я шел из Тахтакале к кофейням, и у соляной лавки на меня напали ваши люди.
Айдер-бег снова усмехнулся, но теперь в его усмешке сквозила неприязнь и угроза.
– Мы ведем войну не на жизнь, а на смерть, – грубо сказал он, прищурив глаза, – и не думай, что нас что-то остановит, если надо будет расправиться с врагом. Заруби себе на носу, что до тех пор, пока ты не расскажешь о своих связях с этим человеком, ты не выйдешь из Ташкапу! А до того мы используем все средства, чтобы заставить тебя говорить…
Старик поставил чашку на стол, вытер рот.
– Это тюрьма, а не баня, голубчик, – сказал он, пожевав губами. – Я знаком с твоим отцом вот уже тридцать лет, и у меня в голове не укладывается, как это ты очутился здесь.
– Я уж не говорю о том, что ты болтаешь по всему городу что не надо, – заговорил снова Айдер-бег, припомнив неприятный разговор во время обеда у Аргиряди. – Везде свои законы. У них – свои, у нас – свои. Это видит каждый разумный человек. – Он мрачно усмехнулся. – А тех, кто не видит, мы подымаем повыше, чтоб увидели. – И он красноречивым жестом обхватил ладонью шею.
Павел горько усмехнулся.
– Господин Айдер, – он посмотрел на турка, – вы проделали эту процедуру со столькими людьми, что вам не составит труда проделать ее еще с одним…
Айдер-бег сжал губы.
– Слушай, – произнес он, подходя к столу, – не воображай, что мы будем разговаривать с тобой, как за чашкой кофе. Можем повести разговор и по-другому. – Голос его стал жестким. – Я вызвал тебя не для того, чтобы ты нас учил уму-разуму. Я спрашиваю: с каких пор и откуда ты знаешь человека, с которым вы были вместе в переулке суконщиков?…
– Я не знаю никакого человека, – ответил Павел, – и как бы вы ни повели разговор, повторю то же самое.
Лицо Айдер-бега посерело: все иноверцы – подлецы, даже когда живут лучше мусульман, сидя на хлебах у падишаха! И поэтому их нужно истребить всех до одного! И даже их семя! Он схватил со стола кожаный ремень с тяжелой пряжкой.
– Кто тебе сказал, собака, что придется повторять! – крикнул он и, замахнувшись, хлестнул Павла ремнем по лицу.
Удар пряжкой пришелся по губам, и сквозь пронзительную боль Данов ощутил вкус крови во рту. К счастью, очки не разбились. Подняв руку, он снял их и зажал в ладони. Потом холодно и презрительно посмотрел на турка близорукими глазами.
Побледневший от ярости Айдер-бег, тяжело дыша, расстегнул мундир.
– На! – взяв со стола, он протянул Данову мелко исписанный лист. – Прочти и запомни: если будешь молчать, произойдет то, что здесь написано. Ты не какой-нибудь неуч, тебе известно, какое сейчас время и что означает военный суд.
Павел надел очки и стал внимательно читать. Это был приговор Пловдивского военного суда, согласно которому он, Димитр Дончев и еще двое человек, которых он не знал, осуждались на смерть за укрывательство оружия. Прочтя, он не поднял головы, делая вид, что еще читает; в то же время мысль его лихорадочно работала.
Пока определенно ясно лишь одно: оружие найдено. Имя Дончева известно им, вероятно, по словам Апостолидиса, а упоминание в приговоре двух незнакомых имен и использование нечетких аргументов свидетельствуют скорее всего о том, что это фиктивный документ и что Дончеву, быть может, удалось спастись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130