Его выдавали лишь глаза: он то и дело украдкой поглядывал по сторонам, словно чувствовал себя здесь неловко. Да это и понятно: этот дом, люди, все вокруг принадлежало Нельсону Медине – человеку, который в прошлом причинил Оливии боль.
Оливия и Филипп встретились в маленьком кабинете.
– Я удивлен, что ты пришла, – сказал сын, глядя в такие же темные, как у него глаза.
– Я, собственно, пришла из-за тебя.
Филипп переступил с ноги на ногу и насупился – мать заставила его смутиться.
– Тебе нужны были его деньги. Ты взяла их, а не меня. – Как смешно это теперь прозвучало! Филипп надеялся, что его слова заденут Оливию, но, казалось, они не были для нее неожиданностью.
– У меня не было выбора. К тому же я взяла их не для себя и готова вернуть их, когда они тебе понадобятся.
Филипп был потрясен. По окончании Уортона он пришел к отцу просить о работе. Единственный способ доказать, что ты самостоятельный человек и мужчина, – идти в жизни собственной дорогой, сказал ему тогда Нельсон. С тех пор он никогда ни о чем отца не просил.
Уехав из Сан-Франциско, Филипп устроился репортером в маленькую газету в Сент-Луисе. После нескольких лет усердной и плодотворной работы ему удалось провести несколько журналистских расследований, которые нашли отклик во всей стране. Однако он хотел не только писать для «Сент-Луис репортер», но и владеть этой газетой.
Еще в колледже Филипп понял, что благодаря карточным играм можно заработать кучу денег. Ко времени окончания колледжа он скопил сто пятьдесят тысяч долларов, с которыми и вышел на биржу.
С помощью этого капитала и благодаря отцовской фамилии Филипп купил «Сент-Луис репортер». Несколько лет спустя, когда он захотел получить дивиденды с вложенного капитала и приобрести сеть газет на среднем западе, оказалось, что его банковские счета находятся в плачевном состоянии. Вскоре после его встречи с банкирами семейный адвокат Джон Хармс предоставил ему сертифицированный чек на полмиллиона долларов. Филипп принял отцовскую помощь. Теперь финансовую поддержку ему предлагала мать.
– Я не знаю, что и сказать.
– Естественно, – ответила Оливия с улыбкой. – Я бы предпочла, чтобы ты вообще молчал. Говорить буду я, а ты слушай.
Оливия расположилась поудобнее, и Филипп испытующе посмотрел на нее. В его сознании существовал совсем другой образ матери, детский – обожаемый и не лишенный предвзятости. Теперь он смотрел на нее глазами взрослого мужчины, объективно и с явным восхищением. Она была невероятно привлекательна, и Филиппу это нравилось.
– Старая мудрость гласит: «Абсолютная власть разрушает абсолютно», – начала Оливия. – Мне кажется, это справедливо по отношению к твоему отцу. Когда мы поженились, он был молод и силен. Потом он стал копить деньги и стяжать власть. И чем больше он приобретал, тем сильнее портился его характер. – Она помолчала, взболтала остатки бренди в бокале и залпом выпила. – Я оставалась с ним только из-за тебя, – с трудом вымолвила она. – Когда тебе исполнилось семь лет, у меня завязался роман с Джеем Пирсаллом. Он был честен и благороден. И полюбил меня именно в тот момент, когда любовь была мне просто необходима.
Именно Джей успокаивал меня, когда я плакала от горя и усталости после того, как я часами делала тебе массаж в связи с твоим диагнозом – подозрение на полиомиелит. Джей дал мне силы и мужество пережить этот страшный период и не сдаться. Твой отец был слишком озабочен своей персоной, ему было все равно. Когда такая жизнь стала просто невыносимой, я попросила развода. – Ее губы скривились в задумчивой усмешке. – О, он был счастлив развестись со мной, но не собирался отдавать мне ничего, в том числе и сына.
Филипп разволновался так же как мать, но по другой причине. Он заново переживал болезненный период своего детства, когда ему так ее не хватало. Ему нужно было время, чтобы разобраться в собственных мыслях и чувствах. Он слишком долго жил представлениями, которые ныне объявлены ложными и несостоятельными.
– Как тебе известно, Джей биржевой брокер, – продолжила Оливия. – Но тебе неизвестно, что в начале своей карьеры он использовал служебную информацию для своих целей и выгоды своих клиентов. Нельсон был одним из них. Собрав досье на Джея, он угрожал ему передать его в службу безопасности. – Она деланно рассмеялась. – И так рассвирепел, узнав, что я ухожу к Джею, что поклялся подвергнуть наш с ним роман публичному осуждению. Адвокат посоветовал мне согласиться с условиями развода.
Оливия топила тяжелые воспоминания в бокале бренди. Филипп же тем временем старался удержать образы, которые проносились в его сознании. Но он не был готов немедленно и полностью принять сторону матери.
Оливия подняла на Филиппа полные слез глаза.
– Я взяла то, что смогла, и оставила то, что не сумела взять. После брака с Джеем и переезда в Нью-Йорк я официально оформила попечительство. Нельсон снова женился. Я думала, что со временем он займется новой семьей, но его желание во что бы то ни стало взять реванш оказалось сильнее. – Она отставила бокал на столик и прямо взглянула на Филиппа. – Но теперь все в прошлом. Нельсона уже нет. Мы остались вдвоем, и я хочу начать все сначала. Я все еще твоя мать и люблю тебя.
Филипп, потрясенный обилием противоречивых воспоминаний, только покачал головой:
– Посмотрим, я не знаю.
– Что ж, по крайней мере ты не отверг меня сразу же, – сказала Оливия и, поднявшись, погладила его по щеке. – Для начала это не так уж плохо.
Нина вновь и вновь задавалась вопросом, правильно ли она поступила, приехав сюда. Когда Гартвик сообщил ей о том, что собирается в Швейцарию на похороны Нельсона, она, не раздумывая, ответила, что тоже приедет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124