В течение многих лет Нельсон наслаждался холостяцкой свободой, перелетая от цветка к цветку, как весенний мотылек. Его ухаживаниям за Пилар Падильо никто не придал особого значения. Красавица блондинка, она была чуть старше тех девиц, что наводняли его гарем, но намного моложе самого Нельсона. Родилась она в предместье Мадрида в семье с весьма скромным достатком. Ни для кого не было секретом, что она дважды выходила замуж – сначала за тореадора, а потом за владельца ночного клуба, – что у нее есть внебрачный сын, имя отца которого тщательно скрывается от любопытных, что она художница, прозябающая в безвестности, и что руководит ею собственная мать. Но любители сплетен явно недооценили Пилар: ей, единственной из всех женщин Нельсона, удавалось его рассмешить.
У отца с сыном было много общего. Оба работали в сфере информации (Нельсон издавал книги и журналы, а Филипп выпускал газеты и телевизионные передачи), оба достигли успеха (Филипп чуть-чуть отставал от Нельсона в списке «четырехсот»), оба прославились как страстные коллекционеры (Нельсон собирал картины старых мастеров, Филипп – современных). Но в то же время Нельсон вот-вот вступит в четвертый брак, а тридцатишестилетний Филипп до сих пор не женат: ни супруги, ни помолвки, ни продолжительных связей.
Нина размышляла об этом, пока не раздался звон колокольчика – сигнал к началу обеда. При виде троих испанцев, шедших чуть впереди, у Нины пересохло во рту: и спустя четырнадцать лет она безошибочно узнала в них супругов Мурильо и Паскву Барбу.
С какой же благодарностью она взглянула на Энтони, когда он усадил ее за несколько столиков от деда и бабки Изабель и того зловещего типа.
Она помимо воли бросала осторожные взгляды в сторону Мурильо. Интересно, узнают ли они ее, обернувшись? Правда, в то время она была еще ребенком, и видели они ее всего один раз, да и то их больше интересовали Изабель и Флора.
Тем временем, расхаживая между столиков, Филипп беседовал с гостями. Нина мысленно старалась оценить Филиппа со всей объективностью – не как бывшего и, возможно, будущего босса и не как потенциального поклонника или возлюбленного. Да, у него прекрасные манеры, он со всеми мил и любезен, независимо от возраста и национальности. О размерах его богатства можно судить по тому, как сильные мира сего прислушиваются к его мнению. И только слепой не заметит, как он хорош собой и по-мужски привлекателен.
Интересно, почему он до сих пор с ней не переспал?
Медина-младший уже успел обойти три столика, как вдруг его окликнул сидевший неподалеку барселонский издатель:
– Кто этот новый художник, Филипп?
Нина перехватила его взгляд и увидела огромную картину – почти во всю стену.
– Эта художница – уроженка вашего прекрасного города, – ответил Филипп. Сердце Нины отчаянно забилось. – Потрясающе талантливая Изабель де Луна.
Барба за соседним столиком не выразил никакого удивления, зато Хавьер и Эстрелья Мурильо мигом встрепенулись. Они одновременно, как по команде, повернулись к картине и уставились на нее, вытаращив глаза.
– Кстати, – добавил Филипп, – эта картина называется «Рассвет в Барселоне».
Гость одобрительно кивнул.
– А она, случаем, не родственница Мартина и Альтеи де Луна?
Нина так и впилась взглядом в Мурильо, сердце ее отчаянно забилось. Лицо Эстрельи налилось кровью, как будто у нее подскочило давление, а Хавьер побледнел как смерть.
– Понятия не имею. А что навело вас на эту мысль?
– Да так. Дело в том, что Альтея тоже была художницей и моим другом. Мне просто любопытно, может, это молодое дарование – ее дочь?
– Кем бы ни была Изабель, она выдающийся талант, Луис.
Филипп двинулся дальше, и гости принялись оживленно обсуждать картину и происхождение автора. Нина старалась не упустить ни слова, но глаза ее по-прежнему были прикованы к супругам Мурильо, которые как раз приносили свои извинения Нельсону и Пилар. Пожилая чета тотчас покинула столовую, буквально согнувшись под тяжестью свершенного почти двадцать лет назад преступления.
– Нравится? – спросила Нина, недовольно заметив, с каким нескрываемым восхищением Гартвик смотрит на картину.
– Я редко соглашаюсь с Филиппом, но на этот раз он не ошибся. Она будет великой художницей! – Он резко обернулся к Нине: – А ты с ней знакома?
– Я слышала о ней кое-что.
– Ну так ты знакома с ней или нет?
Нине не понравился тон, каким был задан вопрос. Хуже того, несколько человек за соседними столиками повернулись к ним и с интересом ждали, что она ответит. Нина внутренне сжалась. Одно дело предаваться воспоминаниям об Атьтее и Мартине, другое – хвалить или защищать женщину, которую она твердо решила превзойти.
Ответ Нины не выдал ее внутреннего состояния – она лишь холодно констатировала факт:
– Как я уже сказала, мне приходилось о ней слышать. Если вы желаете знать, почему я до сих пор не взяла у нее интервью, сейчас объясню. Я имею дело со знаменитостями из мира шоу-бизнеса и социальной элитой. Изабель де Луна не принадлежит ни к тем, ни к другим.
* * *
День бракосочетания выдался прелестный. Под лазурным небом, какого Нина еще в жизни не видела, невеста в элегантном костюме цвета слоновой кости от Живанши и жених в темной тройке с черным шелковым галстуком давали друг другу клятву верности, которую сами же и написали. В руках Пилар держала очаровательный букетик апельсиновых цветов. На лацкане пиджака Нельсона красовалась белая розочка. Мать Пилар стояла рядом с дочерью, а Филипп выполнял роль шафера собственного отца. В конце этой несколько странной церемонии мальчик-подросток – сын Пилар – протянул новобрачным клетку с птицами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124