Ты мастерски используешь цвет.
– Тебе так кажется.
– Чтобы разглядеть талант, вовсе не надо быть нью-йоркским критиком.
– А что нью-йоркские критики считают талантом?
– Хороший вопрос, – пристально глядя на нее, сказала Миранда. – Сегодня к нам на ужин придет Сибил – вот давай и спросим ее об этом.
– Многие критики считают, что природный талант – это способность трансформировать свои творческие импульсы в нечто наглядное, – отведав цыпленка с рисом, сказала Сибил. – Все сходятся на том, что художник становится великим лишь тогда, когда к его природному дару приложены самоотверженность и необузданная жажда творчества. По-моему, всего этого у тебя в изобилии, Изабель.
– Так что же мне делать? Просто писать и писать до тех пор, пока кто-нибудь не обратит на меня внимания?
– Пришло время, – стараясь справиться с собственными чувствами, ответила Сибил, – поискать тебе нового учителя.
Изабель недоуменно посмотрела на Дюранов.
– Решив, что твое призвание – искусство, мы спросили у Сибил, какие учебные заведения и преподаватели больше всего тебе подходят, – сказал Луис.
– И что же?
– Для настоящего художника, – сухо проговорила Сибил, – центром вселенной является Нью-Йорк. Именно там находятся художественные галереи, там работают знатоки, там проводятся крупнейшие выставки. Твое место там, Изабель.
– В Нью-Йорке?
Из-за своего заморского происхождения Изабель чувствовала себя провинциалкой. Такой монстр, как Нью-Йорк, наверняка проглотит ее в мгновение ока.
– В Нью-Йорке в лиге студентов-художников есть один замечательный преподаватель по имени Эзра Кларк. Он совершенный безумец и будет заставлять тебя работать до тех пор, пока ты не запросишь пощады, но педагог Кларк просто гениальный. Я думаю, он именно тот человек, который поднимет твой талант на новый уровень.
– И где я буду жить? – робко спросила девушка.
– Я звонила в лигу, – отозвалась Сибил. – У них масса иногородних, так что у них есть специальная служба, которая помогает нуждающимся в поиске квартиры и подборе соседей по комнате.
– Просто замечательно, – солгала Изабель, хотя совершенно не хотела уезжать из дома. – И когда назначен отъезд?
– Ты побудешь месяц в Барселоне, а потом я встречу тебя в Нью-Йорке. Мы устроим тебя на квартиру и вместе подождем твою соседку. Как, согласна? – отозвалась Миранда.
Встав со стула, Изабель подошла к Миранде и крепко ее обняла.
Глядя на них, Луис радовался от души, но, к сожалению, ни на мгновение не мог забыть тот день, когда в Нью-Йорк уехала другая его дочь. За прошедшие три года Дюраны так и не дождались от нее ни письма, ни открытки, ни даже телефонного звонка. Миранда, не желая воспринимать слова Нины в тот последний вечер всерьез, объясняла ее поведение стрессом, возникшим в непривычной столичной обстановке.
А Луис думал о том, каких разных девочек он воспитал. Одна ценила все, что ни делалось, другая ко всему относилась с пренебрежением. Одна относилась к ним как родная дочь, другая – как злейший враг.
Едва на следующий день Миранда открылась мужу в своей тайной надежде на то, что Изабель сумеет найти Нину, как Луис согласно кивнул. Впрочем, особого энтузиазма он не испытывал. В глубине души он был уверен, что если они и в самом деле найдут Нину, им вряд ли понравится, какой она стала.
Дом, в котором Изабель сняла квартиру, находился в Верхнем Вест-Сайде, на углу Девятнадцатой улицы и Риверсайд-драйв. Изабель здесь нравилось: через дорогу парк, рядом автобусная остановка, да и квартплата терпимая. По их с Луисом прикидкам, если устроиться на приличную работу и экономно тратить деньги, то вполне можно сводить концы с концами.
Миранда предлагала Изабель на обустройство в Нью-Йорке дополнительно снять деньги с банковского счета, который много лет назад открыли для нее Флора и Алехандро, но та наотрез отказалась.
«В конце концов, – говорила себе Изабель, – эти деньги еще пригодятся. Надо же когда-нибудь и «Дрэгон текстайлз» выкупать!»
Квартира, которую подыскала для Изабель Лига студентов-художников, находилась на первом этаже и выходила окнами в переулок. Небольшая спальня, тесная ванная, крошечная гостиная-столовая и, наконец, закуток, громко называемый кухней. Главным недостатком помещения являлось полное отсутствие солнца. И мало того, все здесь было выкрашено в темно-коричневый цвет. Уже через несколько минут пребывания здесь она почувствовала приступ клаустрофобии.
Впрочем, после трехчасовой уборки в квартире стало уютнее. Миранда уже начала застилать кровать Изабель, когда в двери появилась претендентка на вторую койку.
– Такого свинарника вы, наверное, еще не видели, правда?
Изабель и Миранда разом обернулись и увидели толстую коротышку, голубоглазую и черноволосую. На ней были брюки-клеш, едва сходившиеся на талии, чересчур длинный пестрый жилет, блуза с очень длинными рукавами и черная кепка, едва не падавшая с головы.
– Как говорится, за что заплатил, то и получи, – заявила вошедшая. – Все тут отдает дешевкой.
– Меня зовут Изабель де Луна, – представилась ей Изабель. – А это моя мать, Миранда Дюран.
– Отлично!
Они пожали друг другу руки, и тут Изабель обратила внимание на ее ногти – длинные-предлинные, цвета баклажана. Мало того, на каждом ее пальце красовалось по нескольку колец и перстней, на некоторых из них были выгравированы знак Зодиака, изображающий Овна, греческий символ женщины и еврейская звезда Давида.
– А как зовут вас? – спросила Миранда, стараясь справиться с шоком.
– На самом деле меня зовут Хейзел Штраус, – презрительно сморщив нос, заявила девушка, – но по понятным причинам с десяти лет я перестала употреблять это имя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124