Эльвира, Родольфо и бесконечная череда второстепенных персонажей крутили и мяли мою память, словно соковыжималка.Я вспотел, вымок так, будто действие моего сна происходило в пруду и я только что выбрался из воды.Со мной что-то не так! Возможно, это были последствия вчерашней беседы за ужином. Слова Жеана и профессора Молины отдавались в моей памяти гулким эхом, меня заворожила мысль, что существует жизнь внутри жизней, что наш мозг – обиталище иных реальностей.Меня пробрал озноб. Все построения квантовой физики разлетались вдребезги, знания становились бессильными и нечеткими, переменчивыми и непрочными, как вода, которая превращается в лед на морозе, испаряется при жаре, переходит из твердого состояния в жидкое, из жидкого в газообразное и исчезает.Мне снились какие-то письма и ужасные истории. Я не хотел думать, не хотел видеть сны. Только жить – жить, существовать как можно дольше и при этом не стареть. Держаться любой ценой, контролировать свою память. А сны? Как подчинить себе сны, эти параллельные жизни, что растут, обособляются, внедряются в нашу жизнь? Другие измерения, тайные миры. Неужели все это существует только у нас в голове?Я захныкал, точно ребенок. Меня начали терзать странные угрызения совести. Я чувствовал себя узником, который несет справедливую кару за преступление.Виолета беспокойно заворочалась – похоже, ей тоже что-то снилось; Джейн забормотала. Какая тревожная ночь!Бывают дни, когда мы просыпаемся и ощущаем себя зомби, лишенными способности рассуждать. Волшебство вещей и людей тает, как закат над горизонтом. Сперва закат – это яркое, мощное, четкое и прекрасное зрелище, но потом краски размываются и гаснут. Красное превращается в бурое, а потом быстро тает, словно мираж.Виолета и Джейн окончательно меня разбудили.– У меня выдалась тяжелая ночь. Но теперь мой горизонт – вы, и мне уже легче. Вы настоящие?Девушки рассмеялись, но я продолжал настаивать:– Ведь это не сон? Вы настоящие?– А сам-то ты как думаешь? – спросила Виолета.– Не знаю. Но мне только что приснилась целая история с именами, фамилиями, с разными городами, похожая на отрывок из рассказа. Посмотрите, я весь дрожу, и сердце до сих пор частит. Мне приснилось, что моя жизнь – лишь сон, что я живу в какой-то виртуальной реальности, которая мне снится.– Понятно. Ты насмотрелся фантастики и теперь не понимаешь, что к чему.– Да нет, дело не в этом.– Хочешь сказать, что сейчас находишься в виртуальной реальности, а во сне разглядел свою настоящую жизнь?– Не совсем так. Но тут поневоле задумаешься. Я живу странной жизнью: ищу бессмертие, словно кладоискатель, сплю с двумя прекраснейшими на свете женщинами и трачу все силы на то, чтобы встретиться с неким человеком.– Это и есть твоя реальность. Другой не существует.– Каждый человек – творец собственной реальности.– Тебе нужно еще поспать, ты заговариваешься. На-ка, выпей…Виолета достала бутылочку с эликсиром.– Нет! Я слишком часто принимаю это зелье. Кто поручится, что это не галлюциногенный состав?– Теперь ты бредишь. Тебе нужна помощь. – Виолета поднесла эликсир к моим губам.Я резко отмахнулся, и бутылочка упала на пол.Я был рассержен и подавлен. Моя реальность вдруг перестала меня удовлетворять. Я не желал мириться с настоящим в ожидании чего-то иного, лучшего.Виолета и Джейн покинули комнату. Они не произнесли ни слова – просто ушли. И у меня сразу разболелись пальцы, заныла спина.В спальне было холодно. Я вдохнул запах собственного пота и почувствовал, что остался один, совсем один.День, проведенный порознь, был тягостным для каждого из нас. Виолета и Джейн то ли сердились на меня, то ли просто занимались своими делами, потому что время от времени в доме раздавался приглушенный шум. Рутина обволакивала нас троих гигантским одеялом, в перспективе маячила картина скучного супружества. Что-то в этом роде должно было произойти, и виноват во всем был я один.Я должен был во что бы то ни стало вырваться из Праги, чтобы разомкнуть порочный круг накатившего на меня одиночества. Я должен был поговорить с невидимкой Фламелем. Только он мог мне помочь, он был единственным человеком в мире, способным пролить луч света на мою смутную жизнь.Жизнь эта осложнилась в тот миг, когда я начал сомневаться в ее реальности, и мне было непросто уложить в голове последние события: встречу с Жеаном, добрейшим стариком, именовавшим себя человеком иной эпохи, но в то же время пропитанным духом современности; встречу с профессором, большим знатоком Ортеги-и-Гассета, говорившим о гуманизме и о новых технологиях. Мне бы хотелось побеседовать с профессором с глазу на глаз. А тут еще странный сон, Джейн с Виолетой, которые целый день не обращали на меня внимания, – все это не давало мне покоя.Вместо волшебного эликсира я принял таблетку аспирина. У меня болел живот, голова отказывалась работать. Время от времени проскальзывала какая-нибудь идея, однако мысли были слишком спутанными. * * * В тот день, 31 октября, на улице было отнюдь не жарко, но все-таки я принял холодный душ – такой, что заныли кости. Потом оделся и вышел на улицу, пытаясь хоть как-то развеяться.Я бесцельно бродил по Градчанам. Даже любимая чешская архитектура выглядела какой-то плоской: я видел бесцветные, гладкие, растянутые по вертикали дома без всякого изящества в горизонтальных линиях. Люди казались отражениями в кривых зеркалах мадридского Кошачьего переулка. И мне вспомнился дон Рамон, Имеется в виду испанский писатель Рамон дель Валье-Инклан (1866–1936).

автор «Огней Богемии», человек беспокойный, так не похожий на Кафку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131