Когда я вернулся в пластиковую комнату, Виолета безутешно рыдала на руках Клаудии, которая только что прилетела из Загреба. Обе женщины обливались слезами. Для Виолеты Джейн была и сестрой, и дочерью, и подругой. Долгое время, проведенное вдали от родителей, научило девушек по-особенному заботиться друг о друге. И потом, когда Джейн начала жить отдельно, их дружба еще больше окрепла.Мне не хватило смелости снова подойти к Виолете, и я вернулся на место опознания останков. Я рылся среди обломков багажа под бдительным присмотром нескольких полицейских, которые отделяли предметы один от другого, сортировали и раскладывали по ящикам. Взгляд мой упал на группу мужчин в строгих костюмах – они смахивали на дипломатов, но явно кого-то разыскивали. Когда я услышал фамилию Фламель, все мои незримые раны открылись, волосы встали дыбом – я вспомнил о книге, о миссии Джейн и о задании Барбьери, выступавшего в роли ее телохранителя.Подойдя ближе, я спросил, знакомы ли эти люди с кем-нибудь из Фламелей. На меня посмотрели с удивлением, и один из дипломатов ответил:– Мы представители правительства Хорватии и прибыли сюда из-за Велько Барбьери и госпожи Фламель.Однако в английском языке, на котором изъяснялись эти люди, не было ни намека на хорватский акцент. Мне часто доводилось слышать, как хорваты говорят по-английски – у них было совершенно другое произношение. Мои подозрения лишь укрепились… И вдруг я догадался, что передо мной израильтяне – те самые, которым Джейн и Велько должны были передать «Книгу каббалы».– Вы ищете что-то, что поможет опознать тело Барбьери?– Да, документы.И я пошел вместе с ними, стремясь раз и навсегда отделаться от этих малосимпатичных типов, и помог им в поисках книги. За нами наблюдали испанские полицейские, их начальник даже к нам подошел. Но мои спутники имели право находиться здесь как представители дружественного государства.– Вы ищете что-либо конкретное? – спросили у нас.– Да, – ответил я за всех. – Мой друг был антикваром, он вез с собой рукопись, семейную реликвию, и нам бы хотелось возвратить ее супруге покойного.Полицейские недоверчиво посмотрели на нас и спросили, где же эта супруга. Я отвечал, что ее зовут Клаудия и что она сейчас в соседней комнате вместе с сестрой моей жены.– А как выглядит рукопись? – спросил полицейский.Я во всех подробностях описал «Книгу каббалы», назвал размеры книги, даже указал число страниц и рассказал, какие в ней были рисунки.Полицейские поговорили между собой, и один из них отошел. Мы остались ждать, и спустя несколько минут он вернулся с книгой в руке. Книга была в полном порядке. Полицейский из любопытства перелистал бесценный трактат, потом закрыл.– Это она? – спросил он.– Да, она самая.– Тогда пойдемте. Где же вдова?– Вон там.И мы направились к Виолете с Клаудией. Женщины рыдали, обнявшись, когда полицейский громко спросил:– Кто здесь Клаудия Барбьери?Клаудия приподнялась и кивнула.– Это вещь вашего мужа?Хорватка тотчас узнала книгу, пристально посмотрела на Виолету и снова кивнула. Офицер без дальнейших промедлений передал рукопись Клаудии, взяв с нее расписку. Прежде чем выйти из комнаты, он еще раз окинул нас всех взглядом и выразил свои соболезнования.Как только мы остались наедине с израильтянами, один из них, некто Бренер, по-видимому начальник группы, выхватил книгу из рук Клаудии и тщательно осмотрел. Вскоре, не выпуская рукописи, Бренер соболезнующим жестом протянул ладонь Клаудии, но та не обратила на него внимания.Наконец-то завладев заветной рукописью, израильтяне покинули комнату; после этого я никогда больше не видел «Книгу каббалы». Этим страшным людям не следовало знать, что в хитросплетениях бесценного объекта их религиозного культа они не обнаружат ни способов изготовления золота, ни рецептов универсального снадобья. Так Фламель выполнил условия соглашения, стоившего жизни его дочери и одному из ближайших его друзей.Позже, посчитав, что Виолета уже успокоилась, я снова попытался с ней поговорить – но вновь безуспешно. Девушка словно превратилась в каменное изваяние. Ее настолько переполняла боль, что разговаривать для нее было выше человеческих сил. Виолета оставалась неприступной, как крепость.Я решил обратиться к блондинке-психологу, хотя заранее знал, что тут уж ничего не поделаешь. Когда я объяснил суть проблемы, девушка, мягко улыбнувшись, ответила, что это нормально.– Погибшая приходится вам супругой?– Ну, в общем, невестой… Очень близким человеком.– Но вы любили ее?– Всей душой!– Так почему шок той девушки намного глубже?– Это ее сестра. Я и сам места себе не нахожу, но теперь меня тревожит то, что творится с Виолетой.– Происходящее вполне объяснимо, – задумчиво сказала психолог. – Вы справились с ударом, а она – нет. У нее нервный срыв, оправиться от которого будет непросто. Она не понимает, что произошло, не принимает новую реальность, не может поверить в случившееся и склонна обвинять вас в том, что ее не оказалось рядом с сестрой в момент катастрофы.– Меня там тоже не было. Неужели это значит, что я не люблю Джейн?Объяснения специалиста показались мне глупыми, смехотворными. Я сбежал из этого кабинета, пропахшего туалетной водой, с твердым намерением никогда больше туда не возвращаться.Виолета до сих пор сидела, ссутулившись, прижавшись к Клаудии. Прошло уже несколько часов, а ничего не изменилось. Правда, потом Виолета что-то зашептала Клаудии на ухо, и во мне проснулась надежда, что моя подруга скоро оправится.Несколько минут спустя Клаудия встала, обняла меня за плечи и попросила выйти, чтобы поговорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131