У входа до сих пор стояли венецианские львы из известняка, изваяния в стиле эпохи Возрождения.На празднике меня познакомили с композитором Ивицей Кривичем, интересным человеком, перелагавшим поэзию на музыку. Он превосходно играл на фортепьяно и преодолевал свою застенчивость только во время выступлений. Был на празднике и поэт Дражен Катунарич – добродушный великан, эдакий небоскреб: чтобы пообщаться с ним, приходилось задирать голову. Дражен явился в сопровождении человека в черном, высокого, крепкого, мускулистого, похожего на сотрудника полиции или агента спецслужб. Хотя у незнакомца была военная стрижка, представился он кинорежиссером. Я забыл, как его звали, но точно помню, что фамилия была русской. Этот субъект вел себя очень сдержанно, как военный при исполнении служебных обязанностей, но я заметил, что он глаз не спускает с Виолеты. Подруга подошла ко мне, взяла под руку и озабоченно зашептала:– Нам скоро уходить.– Почему? Корабль уже отправляется?– Не в том дело. Эту ночь мы проведем в гостинице. Велько сказал, что мы пробудем здесь до утра.– Виолета, вместо того чтобы так рано лечь спать, давай сходим в какой-нибудь ресторанчик и поужинаем. А то среди всей этой болтовни и поесть толком нельзя.– Ты прав, я успела отведать только пару канапе.– А где Джейн, ты ее видела?– Нет.Мы тут же начали приглядываться, обводя глазами зал.– Смотри, Виолета, вот она.– Какой-то плейбой запер ее в углу. Красавчик, правда?– Не знаю. Вроде симпатичный, – сухо ответил я.– Да ты действительно мачист!– Нет. Просто этот тип мне не по нутру. Он выглядит как военный или полицейский, а выдает себя за кинорежиссера.– У нас неприятности?– Нет, но он похож на секретного агента или кого-то в этом роде.– Он друг поэта Дражена.– Да, я понял. Теперь всем известно, что мы на Хваре. С тем же успехом можно разместить в газетах объявление с нашим адресом. Кстати, у меня идея. У вас же есть дом на острове?– Да, только он заперт, ведь родителей нет. К тому же он не годится для того, чтобы жить там зимой. Поэтому куда удобнее будет переночевать в гостинице, а завтра вернуться на Свети-Клемент. Утром перед отплытием я собираюсь зайти в наш дом и проверить, все ли в порядке.– Но почему никто не присматривает за ним?– Раньше там жила старушка, но теперь она в Асторге. Та самая, что продала рукопись Лансе. Голова у нее не очень хорошо варит, только и жди какого-нибудь недоразумения. Лучше пусть она будет подальше от Фламеля, по крайней мере, хлопот будет меньше.– Виолета, ты выглядишь потрясающе.– Спасибо, но извиняться необязательно. Я тоже тебя люблю.– Ты сказала это из-за Дианы?– Я прошу тебя лишь о доверии. Большом доверии. Верность – это собственничество, притворство и ложь. Ты мой любовник и мой друг, и я ни за что не хочу лишиться тебя как друга, поэтому единственное, что нам нужно свято хранить, – это доверие. Верность годилась для старых официальных союзов, когда супруги видели друг в друге предметы движимого имущества. Я желаю, чтобы мы были свободны, но не предавали друг друга ни помыслом, ни чувством. Тело же – всего лишь машина, инструмент.– Но, Виолета, когда я с другой женщиной, я еще и чувствую!– Чувствует тело. В тот день, когда ты полюбишь другую, все станет иным. Тебе нравится экспериментировать, отпивать из разных бокалов. Ты предаешься этому занятию с такой непосредственностью, что я не беспокоюсь. Такова одна из твоих потребностей. Даже Джейн больше меня переживает по этому поводу, хотя никогда в этом не признается. А я просто знаю, что ты меня любишь. Об этом говорят твои глаза. Я тоже люблю тебя, Рамон.Я придвинулся ближе и поцеловал ее в шею долгим, жгучим, страстным поцелуем. Виолета извернулась и поцеловала меня в губы.– Подожди секундочку, – произнесла она и направилась в угол, к сестре.Не знаю, о чем они говорили, но друг Дражена тут же получил полную отставку.Перебросившись еще парой реплик, сестры вернулись ко мне, и Джейн выпалила:– Нам нужно поговорить.У нее был озабоченный вид.Мы втроем вышли в сад, и Виолета спросила:– Хочешь объясниться с Рамоном наедине?– Не говори ерунды. Нас трое, а не двое. Между нами не может быть секретов.– Джейн, что случилось?– Мне кажется, ты меня не любишь. Мне необходимо больше ласки, больше любви. А ты, обладая сразу двумя женщинами, позволяешь себе роскошь расширять свой гарем на стороне.Виновато понурив голову, я словно оцепенел и онемел. Мне нечего было ответить. Джейн была права, я вел себя по-свински, но ничего не мог с собой поделать.– Я люблю тебя, Джейн. – Вот все, что я смог выговорить.– Да, это сразу бросается в глаза. Бесстыдник! Мне нужен мужчина, который заботился бы обо мне, каждый день занимался со мной любовью и был рядом!Я снова не нашелся что ответить. Претензии Джейн были так обычны, так узнаваемы, словно случилась размолвка между старомодными супругами.– Послушай… Мы могли бы стать особенными, ни на кого не похожими, но вместо этого превращаемся в надоевших друг другу супругов с их опостылевшими семейными дрязгами.Джейн прекрасно понимала, что это правда. Теперь замерла она – то ли из-за морозного воздуха, то ли оттого, что все между нами рушилось.Виолета смотрела на нас с нежностью. Она наблюдала за нами, и ее потрясающее умение понимать и сочувствовать притянуло нас к ней как магнитом.Виолета улыбнулась, достала из сумочки флакон и протянула Джейн. Сперва младшая сестра посмотрела на него с отвращением, потом смирилась и выпила содержимое одним глотком. Джейн закрыла глаза, глубоко вздохнула и замерла в ожидании целительного действия универсального снадобья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131