Я изогнулся, чтобы упасть не на щебень, а на тюльпаны, на мягкую землю, и тут же услышал женский вопль: «Мои тюльпаны!» Мальчишка наклонился почти в слезах, и через расстегнутый костюм я в изумлении заметил самый красивый женский бюст, который когда-нибудь видел. Я еле пришел в себя. Это была Лана. Она похвалила мои быстрые реакции. А через несколько месяцев мы поженились. Ей в ту пору не было и восемнадцати лет. Я рассказал ей, что заставило меня стать частным сыщиком, и она решила, что мы должны найти и убить преступника, но тот словно провалился, а только через него я смог бы выйти на главаря банды, который приказал убить моих братьев. С каждым годом жажда мести усиливалась, я все время строил планы, как им отомстить. Так прошло десять лет. Однажды я был в Нью-Йорке, где у меня филиал под руководством Брюса, и пошел в какой-то паршивый ресторанчик. Около меня собрались скитники, нищие и воры, и я было собрался уходить, как вдруг вошел такой высокий мужчина, что ему пришлось пригнуться, проходя в дверь. Я узнал его фигуру. По тому, как он двигался, я понял, что он почти слепой. Я быстро встал и схватил его за руку. «Где ты пропадал? – спросил я дружелюбно. – Пойдем выпьем вместе». Когда мы сели, он с напряжением старался вспомнить, кто я. Я объяснил, что мы вместе работали, и напомнил о двух убийствах в Бруклине. «Ты не должен был убивать младшего, он ничего не знал», – сказал я равнодушно. «Да, – ответил он, – Я попытался спасти его и только ранил, но шеф был неумолим – не хотел рисковать». Я стиснул зубы, чтобы не закричать, и спросил, где же шеф сейчас. Его лицо исказила гримаса, и он сказал: «Шеф был и остался подлецом. Он убил моего друга у меня на глазах. А тот был честным малым, не укрывал ничего от краж и много раз рисковал жизнью за других. Я назвал шефа негодяем, и он выстрелил в меня, один из выстрелов попал в голову. Я долго лежал в больнице и выздоровел, но вскоре заметил, что у меня падает зрение. Тогда я решил поторопиться, убил самого шефа и трех его помощников, которые ненавидели меня и наверняка бы дознались, кто убийца шефа. Один из наших был свидетелем убийства трех помощников, и я совершил непоправимую ошибку, что оставил его в живых. Ты не замечал, что труднее всего выстрелить в просящего? Он смотрел на меня такими жалобными глазами, пока я думал, что же с ним делать. Потом я уехал в Венесуэлу и целых десять лет скитался по всему свету. В Штатах я всего несколько месяцев. Не закажешь ли ты мне еще виски?» Я заказал и тихо вышел, чувствуя себя сломленным, ограбленным и опустошенным, сел на скамейку и попытался проанализировать состояние, в котором находился. За последние годы я все чаще задавал себе вопрос, не распалась ли банда, как часто случается, когда ее члены перебьют друг друга. При мысли об этом у меня болезненно сжималось сердце, и я понял, что моя жажда мести еще не утихла. Неужели я целых десять лет охотился за призраками? Убийца моих братьев на этот раз убил мою душу. Я вспомнил о Лане – как будет реагировать она на то, что я пил вместе с убийцей и ушел, заказав ему еще одно виски, вместо того чтобы убить его. Лана может разлюбить меня навсегда, потому что в ней течет кровь ее прадедов – голландских морских разбойников. С супругом Анны стало то же самое. Я позвонил Лане по телефону, сказав, что мне необходимо остаться в Нью-Йорке еще на три дня. Мне нужно было успокоиться и собраться с мыслями. На третий день я вылетел в Чикаго, твердо решив не говорить ей ничего о встрече. Я предложил ей попутешествовать под предлогом, что я устал. Целый месяц мы путешествовали по Европе, были в Японии и Индии. Когда мы вернулись, у меня все еще не было желания работать – все казалось мне бессмысленным. Лана старалась развлечь меня с исключительным умением и тактом. Все свое время я посвящал чтению и тренировкам, потому что чувствовал, что не в силах довести до конца какое-либо серьезное дело. Мне было ясно, что я переживаю депрессию, в основе которой лежала моя растерянность, бессмысленность жизни и бессилие предпринять что-либо. И только твое появление вывело меня из нее. Я рассказываю тебе все это, потому что знаю, что ты меня поймешь, и потому что постоянно жду, что ты мне скажешь: «Скотт, Джек Гордон только мой!» Но не забывай, Том Херлинг тоже имеет на него право. Не забывай также, что, когда страсти начинают бушевать, человек в состоянии совершить необмысленные поступки, и именно в такие моменты ему нужен разумный друг. Том в опасности, и сейчас все наше внимание должно быть направлено на него. Док Хопер здесь и подкарауливает нас. Я узнал его на фотографиях, которые вы вчера сделали с Анной: говорю о той паре молодоженов, что села за ваш столик. Анна считает, что женщина – это переодетый мужчина, но даже если она не права, где гарантии, что эта женщина – не вторая Бетти Кок?
Джону в первый раз действительно стало страшно за Тома Херлинга – его друг сегодня в шесть вечера добровольно встанет под скалой, как к стенке.
От этой мысли он почувствовал, как кровь снова забушевала в нем – Скотт хотел от него слишком много. Джон мог согласиться со всем, но не с этим. Он должен справиться с Джеком Гордоном, нужно было только поддерживать чувство мести, пока не ударит час. Единственным препятствием являлся Скотт Саливан – как скрыться от его зоркого глаза?
«Скотт знает, что ему надо беречь меня и от Джека, и от самого себя, потому что Джек миллионер и может победить…» – эти мысли заставляли Джона нервно вздрагивать. Возможно, его отец был прав, говоря, что в этом мире правят сильные и безрассудные, а не умные. Но все-таки от самого человека тоже зависит его судьба – он вяжет ее петлю за петлей, как кружево.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40