– Позволите поинтересоваться, какой работой вы занимались в своей лаборатории, когда там вспыхнул пожар?
«Кто он, этот человек? – недоумевал Картер. – И должен ли я ответить на его вопрос?»
Машина выехала за кладбищенские ворота. Картер еще немного подумал и решил, что можно ответить, хуже не будет. Все самое худшее, что могло случиться, уже случилось.
– Мы с профессором Руссо – палеонтологи. Работали с окаменелостью.
– Вместе с покойным мистером Митчеллом?
Картер растерялся, но ответил:
– На самом деле Билл не должен был там находиться.
Эзра, похоже, его понял.
– Ясно, – сказал он. – В чужих руках эксперимент может пойти не так, как надо, верно?
Картеру показалось, что его собеседник знает об этом по собственному опыту.
– Но можно ли спросить у вас, – осторожно и учтиво, как только мог, произнес Эзра, – что это за окаменелость, над которой вы работали с профессором Руссо?
Картер отвел взгляд и посмотрел в окно машины. Мимо быстро пролетали другие автомобили.
– Была. Теперь о ней можно говорить только в прошедшем времени. Она была полностью уничтожена при взрыве и пожаре. Теперь мы никогда не узнаем, что это было за ископаемое.
– А как оно выглядело?
Это был хороший вопрос. Картер испытал странное чувство. Говорить о несостоявшемся открытии было, конечно, горько, но все же он был рад возможности переключиться на разговор о науке.
– Большая часть ископаемого была замурована в каменной глыбе, но, судя по тому, что мы видели, это мог быть представитель семейства рапторов.
– То есть динозавр?
Тут Картер понял, что его собеседник – не конкурирующий палеонтолог.
– Возможно. Нам была видна только его рука, точнее лапа, и часть конечности чуть выше.
Похоже, Эзру очень заинтересовали эти сведения.
– Забавно, – проговорил он.
– Что забавно?
– Сначала вы сказали: «рука». Как будто она показалась вам человеческой.
Картер не мог с этим спорить. Окаменелость все время вызывала у него странные мысли. Не говоря уже о том ощущении, которое он испытал, когда брал пробу с окаменелого пальца. Ему показалось, что он теплее, чем окружающая его порода.
– Так вы поэтому интересуетесь? – спросил Картер. – Вы антрополог?
– В более широком смысле слова, если под антропологией понимать изучение человечества, то – да, пожалуй, меня можно так назвать. – Эзра решил, что это – честный компромисс и довольно легкий способ разжечь любопытство Картера. – Я очень интересуюсь тем, как мы здесь оказались и почему.
– Звучит так, будто у вас к этому просто-таки космический подход, – сказал Картер. Может быть, этот парень слегка… того? Вдруг он сейчас начнет разглагольствовать насчет пришельцев-разведчиков, которые научили нас строить пирамиды?
– Согласен. Подход у меня действительно космический, – кивнул Эзра. – Хотя я догадываюсь, что вы употребили это слово насмешливо.
Ох. Неужели Картер выдал себя своим тоном? Или просто этот молодой человек был слишком проницателен? «Он странноват, – подумал Картер, – но явно не дурак». На самом деле в чертах лица и глазах Эзры было что-то такое… искра гениальности, может быть.
– Простите, я не хотел вас обидеть.
– Я вовсе не обиделся, – ответил Эзра, но Картер почувствовал, что его собеседник слегка раздражен.
Эзра отвернулся и устремил взгляд на инспектора, стоявшего около будки сбора пошлины при въезде в туннель. Инспектор давал сдачу водителю, уплатившему за проезд. «В профиль, – подумал Картер, – он похож на пустынного ястреба – жилистого, худого, голодного».
В туннель въехали молча. Картеру стало неловко из-за того, что он оскорбил человека, вызвавшегося его подвезти, и он решил исправить положение тем, что спросил у Эзры, где тот живет.
– В Ист-Сайде, – коротко отозвался Эзра.
– Один?
– Нет.
Если что-то хорошее и получилось после того безобразия, которое Эзра учинил в парке возле здания ООН, так это то, что судья в приказном порядке велел ему оставаться по нынешнему адресу под бдительным наблюдением. Кимберли побагровела от злости. Давно уже ничего не доставляло Эзре такой радости.
«Нет, – подумал Эзра, – сейчас я ни в коем случае не должен обижаться на этого Картера. Мне непременно нужно узнать у него как можно больше, чтобы у меня не осталось никаких сомнений». Была ли какая-то связь между тем, что произошло в лаборатории, где проводились исследования необычной окаменелости в тот вечер, и колокольным звоном, зазвучавшим одновременно во всех церквях города?
– Мне придется объехать вокруг квартала, – вмешался Мори, – чтобы высадить вас напротив входа в больницу.
Но Картер, которому хотелось поскорее выйти из машины, сказал:
– Нет-нет, не стоит. Можете высадить меня здесь.
Мори пожал плечами и подвел машину к тротуару около заброшенного дома, стоящего прямо напротив больницы.
– Спасибо, что подвезли, – сказал Картер Эзре.
Тот наконец повернул голову и спросил:
– Мистера Руссо лечат здесь?
– Да. – Это был легкий вопрос. – Хочу зайти в отделение интенсивной терапии и узнать, как у него дела.
Картер открыл дверь машины и вышел. Но прежде чем он ушел, Эзра поспешно передвинулся на сиденье и опустил стекло на двери.
– Еще один вопрос, – сказал он.
– Конечно, – ответил Картер.
Выйдя из машины, он почувствовал себя гораздо свободнее.
– Ваш коллега не сказал вам ничего, как бы странно это ни выглядело, о том, что произошло в тот вечер в лаборатории? О взрыве? О пожаре? Об окаменелости?
– Совсем немного, – ответил Картер. – Вы должны понять: он пока еще в очень плохом состоянии. Я знаю, что они с Биллом работали с лазером, что луч попал в полость в камне, где содержался летучий газ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116