Глава следующая
Я беру пульт и переключаю канал. На «Первом» мы – высокие и широкоплечие, вооруженные до зубов (пушки Джонни плюс одноразовая вилка и одноразовый нож). Мопед рулит к 13-му округу, прямо к Chinatown. И вдруг мы наезжаем на металлический предмет и чуть не расшибаемся. Бенж съезжает набок, а я бросаюсь на землю, вытаскивая на всякий случай вилку. Оказывается, мы наскочили на потерянный кем-то разводной ключ. Я поднимаюсь, терзаемый сомнениями, потом подбираю предмет и сжимаю его в руке:
– Может, пригодится – кто знает.
– Да, он будет нашим талисманом.
– Я хочу есть.
– Ты все время хочешь есть.
– Может, я беременный.
– Ты – беременный, целка?
– Да, может быть.
– Слушай, давай остановимся на заправке, зальем бак.
– Знаешь, о чем я подумал, старина? Может, имеет смысл переодеться?
– Да, хорошая идея.
– А то!
– Это будет суперприкольно.
– Давай, поворачивай – справа знак заправки.
Мы паркуемся перед бензоколонкой, специально предусмотренной для двухколесных агрегатов.
Я подаю своему другу магический знак, давая понять, что иду на поиски пропитания в виде упаковки круассанов и дюжины стаканчиков кофе. В магазине жуткая жара, а кассир напоминает бельгийскую кассиршу. Я направляюсь к замороженным продуктам, но не нахожу ни Gala, ни Paris Match и обращаюсь прямо к продавцу.
– Можно вас?
– Да.
– Я могу сходить в туалет?
– Да, пожалуйста.
– А где, извините, поздравления с Пасхой?
– Вы должны мне 60 000 песет, будьте любезны.
– Какой ужас!
– Нет-нет, это не вам!
– Отвратительно!
В общем, открываю я дверь «уборных» (я люблю слово «уборная» только во множественном числе), смотрю на себя в зеркало и отмечаю, что потерял порядка трех-четырех килограмм, затем рассматриваю свои волосы и выбегаю. Спрашиваю у продавца-продавщицы, нет ли у него-нее ножниц. Она тут же протягивает мне изящную вещицу, я делаю знак Бен-жую – мол, все под контролем, салага, – и опять иду в «уборные»… Уже во второй раз, я знаю…
Я беру пучок волос и обрезаю его: больно, но что делать?… Пользуясь скотчем (марку я вспомнить не смогу), делаю из волос фальшивую бороду.
Теперь у меня борода и короткие волосы. Наполнив корзину продуктами и всякими сладостями, я плачу и… Нет, это нереально! Кассир не замечает ничего странного, поэтому я выхожу из магазина жутко счастливый.
На улице, сидя на корточках, меня поджидает хмурый Бенжуй. Он неприязненно смотрит на разводной ключ.
– Ты уверен, что эту хреновину нужно взять с собой?
– Нет, а что такое?
– Такое уродище. Еще и воняет.
– Ну выбрось, мне по барабану!
– С другой стороны, он может пригодиться.
– Ну так оставь.
Потягивая кофе, я обращаю внимание на суету, внезапно возникшую в бакалейном магазине, персонал которого искоса поглядывает на нас.
Мы решаем убраться отсюда и поиграть в боулинг. По пути я съедаю банку зеленой фасоли, даю несколько фасолин Бенжамену – ведь он за рулем, и потом, он мой друг. Затем съедаю йогурт с активными бифидодобавками, облегчающими пищеварение, но покормить йогуртом Бенжамена уже сложнее, поэтому я даже не предлагаю ему, затем я тихонько вытаскиваю у него мобильник и опять набираю номер Лизы, она, естественно, не отвечает, – вот дура! – и я попадаю на ее автоответчик.
– Дорогая, я так не люблю… Ты где? Опять уехала? Перезвони мне, будь умницей.
– Не дергайся, Жанн, я уверен, что с ней все в порядке, – убеждает меня Бенж.
– А ты откуда знаешь?
– Я знаю ее.
– Как это?
– Я жил с ней три года. У нас родилось двое детей: Блез и Паскаль.
Мы располагаемся в боулинг-баре и заказываем две содовых, у меня начинают болеть зубы. Официантка приносит нам напитки, а затем исчезает на кухне. Бенж отмечает, что у нее большая грудь, и это его очень удивляет, так как девушка азиатка. Я объясняю ему, что у некоторых азиаток большая грудь, такое бывает, потом добрую четверть часа мы вообще ни о чем не говорим, и я на какое-то мгновение погружаюсь в дрему.
Неожиданно я встаю, потом опять сажусь, а затем еще раз встаю. Поскольку Бенж угощает меня напитками, я предлагаю ему оплатить боулинг, и он с радостью принимает предложение. Мы заказываем два пива, потом меняем обувь перед началом первой партии. Я предоставляю Бенжамену честь бросить первый шар, а сам пристраиваюсь на металлической банкетке.
Он несколько раз репетирует движение, кидая на меня тревожные взгляды, потом резко подается вперед, выбрасывает руку с шаром и сбивает десять кеглей.
Я под впечатлением и поздравляю его с таким достижением, поднимая большой палец правой руки. Теперь моя очередь, и я не очень уверен в себе. Выбираю подходящий шар – желтый, с удобными дырочками, в которые приятно ложатся мои пальцы, – и становлюсь напротив коридора. Я понимаю, что сейчас на карту поставлена моя честь; я люблю свою страну, свою родину, свой народ, и они все сейчас смотрят на меня. Я решаю во что бы то ни стало попытать счастья и вот бросаю первый шар, он стартует со скоростью тридцать четыре километра в час и проносится мимо кеглей. Позор.
Двенадцать лет тренировки, чтобы прийти к такому результату. Что скажут мои родители? Что подумает Брюно? Что имеет в виду Колет, утверждая, что изображение крота поступает в мозг кошки? Кто такой старьевщик? Чем старьевщик отличается от антиквара? Тетя Серафима не признавала электрических утюгов и отказывалась готовить на газовых плитах (Эскарпит). Красный свет стрелочника исчез, дьеппский поезд дал свисток и тронулся в путь (Золя). Хинин – это старое проверенное средство от лихорадки… На выходе из вокзала можно взять напрокат машину без водителя… День начался с урока арифметики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27