– Мне нужен миллион долларов?
– Нам нужен. – Он положил руку ей на колени.
– А.
– Разумеется, все устроил я, но Жанель съездила в Нью-Йорк и довела дело до конца.
– Сегодня?
– Несколько недель назад.
– Я еще даже не напечатала…
– Уже была первая часть.
– Но я дала ее тебе. Как Жанель…
– Жанель мой партнер, Анастасия. Привыкай. Если бы не ее упорство, мы бы вряд ли получили контракт на две книги.
– Мою книгу и ее?
– Конечно нет. Жанель не писатель. Не нужно ревновать.
– Тогда какую?
– На твою первую книгу и на следующую.
– Нет никакой следующей. – Она уже допила шампанское, но все равно взяла бокал. Официант наполнил его на полпути к ее губам. – Нет никакого другого романа, Саймон, только первый.
– Я знаю. Но ты его напишешь. Жанель выбила тебе целый год.
– Я не могу. – Она потянула за кольцо. Высвободила руку.
– Все в порядке. – Саймон помог надеть кольцо обратно на дрожащий палец. – Тебе не нужно ничего делать, если не хочешь. Я не могу тебя заставлять. Я могу только дать тебе простор.
– Простор?
– Простор, чтобы писать… или не писать… как захочешь.
– Я не хочу простора, Саймон. Я хочу… тебя.
– И я, Жанель.
– Кто?!
– Анастасия.
– Ты сказал…
– Не будь такой чувствительной. Это недостойно. – Но она уже плакала, она серьезно относилась к связям – и он это видел. – Господи Иисусе, Анастасия!
– Иисусе? Ты еврей, Саймон. Что ты знаешь о…
– Думаю, нам стоит отвезти тебя домой. – Саймон погладил ее волосы. Он смотрел на других клиентов. Попросил счет, продолжая ее гладить. – Я люблю тебя, Анастасия.
– А если…
– Я все равно буду тебя любить. Нам просто всегда надо верить друг другу.
Он сложил контракт в нагрудный карман. Вывел ее из ресторана.
В лифте он попытался ее поцеловать.
– Кольцо, – сказала она, уворачиваясь, – где оно? Он взял ее руку и показал.
– Нет. Настоящее.
– Оно настоящее. Четыре карата, платина.
– Нет, которое ты надел мне ночью, моя бечевка.
– Ты же не…
– Потерял? Уже?
Саймон нажал кнопку, чтобы вернуть лифт на верхний этаж, но сначала им пришлось спуститься в вестибюль. Он попросил ее выйти.
– Я вернусь, – сказал он.
Но когда он наконец вернулся с узелком бечевки, Анастасии уже не было.
Мишель в тот вечер была одна. Я оставил постель незадолго до окончания рабочего дня, хотел побыть дома один, и, поскольку я не озаботился привести в порядок простыни и одеяла, Мишель в пижаме и с большой кружкой овощного супа заняла мое место к семи вечера.
Она включила телевизор. Она никогда не смеялась над комедиями положений, даже если они были смешными, но хотела знать, кто с кем спит, чьи браки идут на поправку и может ли любовь длиться вечно. Она воспринимала это по меньшей мере так же серьезно, как вечерние новости, и, возможно, была права – ведь сюжетная линия знакомого шоу больше соответствовала ее жизни, чем война абсолютно незнакомых людей в Конго. И не важно, что кровопролитие в Африке реально, а секс в этих комедиях – лишь спецэффект: современные женщины подражают героине, которая спит с самым крутым парнем, а мужчины примеряют фразочки парня, с которыми спит эта самая девушка, дабы привлечь женщин, которые стараются подделаться под ее облик. Вся Дарвинова теория, все наше тысячелетнее восхождение из первобытного бардака опирается на ежедневную дозу прайм-тайма. Чтобы понять естественный отбор, ученому нужно всего лишь проконсультироваться в «Нильсен Рейтинге». А что до всех нас, жизни наши зависят от телепрограммы: благодаря телевизору у Мишель была та же система координат, что у любого в Америке. У них были схожие тайны, общие отношения. Она могла вести равно бессодержательные беседы с любым – с кем угодно, кроме, разумеется, бедной, изолированной от мира Стэси.
Но тогда Анастасия ничего этого не знала. Она знала только адрес Мишель и проулок, который вел к ее дому. Знала, в каком цветочном горшке Мишель хранит запасной ключ. Знала, как справиться с хитрым замком.
– Джонатон? – заорала Мишель из постели, перекрывая шум межгендерной драки подушками по телевизору. – Это ты?
– Всего лишь я, – ответила Анастасия от дверей спальни. – Ты не против? Здесь больше никого?
– Стэси? – В свете от телевизора голубые глаза Анастасии стали бирюзовыми. Но Мишель заметила не это – и даже не контур лица, нехарактерный для нее. – Ты обручилась?
– Откуда ты… Джонатон?…
– Пожалуй, три карата. – Мишель уставилась на кольцо, нелепо огромное на тонкой руке. – Дай-ка взглянуть.
– Вообще-то четыре, – сказала Анастасия, когда Мишель взяла ее пальцы. – Можно я лягу с тобой?
– Красивое. – Мишель освободила место для Анастасии. – Мои поздравления.
– Не знаю, смогу ли я его себе оставить. – Анастасия сбросила туфли и забралась в постель. Ее платье для коктейлей слишком плотно облегало фигуру, мешая двигаться. – Расстегни мне молнию. Хочу, чтобы было удобно.
– Не сможешь оставить бриллиант? – Мишель приглушила телевизор. – Но Саймон же тебя любит.
– Наверное.
– Четыре карата предполагают…
– Возможно, я не могу оправдать его ожидания.
– Он тебя обижает?
– Он заставил меня подписать контракт.
– Добрачное соглашение не редкость в наши дни, Стэси. Особенно для такого парня, чье состояние не идет ни в какое сравнение с твоим.
– Нет.
– Это не так уж плохо, правда. Это не значит, что он с тобой разведется.
– Он заставил меня подписать контракт на книгу.
– Он получил для тебя контракт на книгу? Контракт на твой роман? Стэси! Ты изумительна! Сколько?
– Контракт на две книги. Я не могу написать две книги, Мишель.
– Но сколько?
Ты меня не слушаешь. Я не… Но тебе все равно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103