– Уже знаете что? Вам это Пи-Джей рассказал? Я-то вам точно ничего такого не говорила, и мне сложно предположить, что Пи-Джей распространялся об этом. – Я делаю глоток из бокала. – А теперь напомните мне, почему это для вас так важно?
– Теперь, Глория, – Эммет спрашивает, не поднимаясь с пола, – не могли бы вы охарактеризовать свои отношения с отцом?
– Чисто сексуальные.
Эммет постукивает рукой по ночному столику, Броди не обращает на него внимания.
– Чисто сексуальные? – переспрашивает он.
– Папочка… Пи-Джей… С каждым из них я получала удовольствие, такое разное и в то же время такое похожее. – Я улыбаюсь.
Броди коротко хихикает.
– Глория, вы должны относиться к нам серьезнее. Мы спрашиваем вас лишь о том, занимался ли он с вами прикладной анатомией?
– Я изучала анатомию.
Броди упорствует:
– Насколько глубоко?
Я вижу, как позади него Эммет перекладывает свитера в моем гардеробе.
– Вы можете перечислить основные кости ноги?
– Не нужно относиться ко мне свысока.
– Как насчет косой мышцы ключицы? Можете вы, например, произвести рассечение, можете диагностировать перелом ключицы?
– А я думала, Рейк все еще отдыхает в Солнечной Долине.
– А он и отдыхает.
– Наслаждается жизнью, я надеюсь. – Надо похвалить его за честность, когда вернется. Нет ничего более пагубного для журнала, чем сотрудники, пытающиеся покрывать своего редактора. Умелые лжецы встречаются редко, а небольшая промашка может далеко завести в ходе уголовного расследования. – А вы знаете, что я еще и каннибал?
– Вы не ответили на вопрос, Глория. В медицинском свидетельстве сказано, что после вскрытия доступа к телу ни у кого не было, и у вас не было возможности его осмотреть, по крайней мере – с момента его получения по почте. Поэтому мы и хотели бы узнать, откуда вы знаете, что ключица была сломана.
– Любой студент-медик первого курса скажет вам, что ключица – одна из самых хрупких костей в теле человека. Мышечная структура плеча такова, что переломы нередки. Если кто-то жалуется на боль в плече и ограниченную подвижность руки, можно легко диагностировать перелом ключицы. Это основы основ, агент Броди. Мне кажется, агенты ФБР должны в таких вещах разбираться.
– Но вы-то не агент ФБР.
– Меня готовили к тому, чтобы стать доктором.
– Пи-Джей часто вам жаловался на боли? – Эммет, извиваясь, вылезает из-под моей кровати. В руках у него «Преступление и наказание». Еще одна улика. Он краснеет, когда я касаюсь ногой его спины, но продолжает упорствовать.
– Вы случайно не на этой почве… сблизились?
– Я хороший работник. Я помогала ему всеми способами. – Я улыбаюсь Эммету. – Медицинский диагноз теперь приравнивается к сексуальным отношениям?
Я встаю. Я беру его сжатый кулак в свои руки и раскрываю, точно дорогой подарок. Личная телефонная карточка Пи-Джея, он одолжил ее мне, еще когда я была стажером, и я усердно ею пользовалась три последующих года; вспыхнув серебром, как свежепойманная рыбка, она падает на пол. Броди вклинивается между нами. Поднимает карточку.
– Вот козел. – Я смотрю на книгу. – Это была моя закладка.
3
Это был один из тех посткоитальных моментов, когда тишина становится просто невыносимой; минуту назад Пи-Джей сказал мне, что получил ответ из «Алгонкина». Мы валялись на неразобранной постели в моей квартире. Я была голая и пьяная, я лежала рядом с теплой, твердой стеной его тела, словно разделяющей нас.
Он говорил, не глядя на меня.
– Так вышло, – сказал он.
Я подкатилась к нему. Уткнулась подбородком в его плечо.
– Не делай этого со мной, Пи-Джей. Я никогда тебя не прощу, если ты лжешь.
– А если я говорю правду?
– Это невозможно, – ответила я, но почувствовала, как моя кожа покрывается мурашками: я уже поняла, что он не лжет.
– Что ты будешь делать?
– А ты как думаешь, что я буду делать, Глория? – Он поворачивается ко мне лицом.
– Мы заключили сделку. – Я натягиваю на себя простыню и все равно мерзну. Я сажусь. Прислонившись к спинке кровати, замотавшись в одеяло до подбородка.
– У нас ведь было соглашение, Пи-Джей.
– Но на определенных условиях.
– Я не собираюсь торчать в «Портфолио» в качестве гребаного редактора раздела «Еда» из-за каких-то хреновых условий. Лишь потому, что ты недостаточно хорош для «Алгонкина», это не значит…
– Значит, Глория. – Пи-Джей протягивает мне руку. Я отталкиваю ее. Я поджимаю ноги к подбородку, прячу лицо в коленях.
– Не трогай меня, мать твою!
– Я согласился сделать тебя редактором «Портфолио» только в том случае, если получу работу в «Алгонкине». Никто не заставлял тебя сидеть у нас эти два года…
– Ты сказал, что тебя берут. Ты солгал мне. – Я толкаю его пяткой в бок. – Ты – лживое дерьмо, и я не собираюсь этого терпеть.
– Глория, мы говорили о должности главного редактора в «Алгонкине». Об этом назначении мечтал каждый редактор в стране с того момента, как Уилл О'Шонесси заявил о своей отставке. Мои шансы были примерно такими же, как твои – получить Пулитцеровскую премию. Ты же знаешь, не было никаких гарантий.
– Я верила в тебя, Пи-Джей. – Я вздыхаю, потом беру с ночного столика стакан с бурбоном и медленно кручу его в руках. Выплескиваю содержимое на тело Пи-Джея.
– Если ты неспособен получить работу в «Алгонкине», почему ты думаешь, что достаточно хорош для «Портфолио»? Или для меня?
Это не тот вопрос, на который он готов был ответить, поэтому мы просто снова трахнулись, на этот раз я – сверху. Но теперь все было не так, как раньше. Секс был нашим тайным сговором, нашим секретным оружием, наша страсть была эгоистичной, она возникала от пересечения двух людей, бесконечно влюбленных лишь в себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65